Корнилов Лавр Георгиевич - биография, факты из жизни, фотографии, справочная информация. Лавр георгиевич корнилов биография

, в рамках рубрики «Исторический календарь», мы начали новый проект, посвященный приближающемуся 100-летию революции 1917 года. Проект, названный нами «Могильщики Русского царства», посвящен виновникам крушения в России самодержавной монархии ‒ профессиональным революционерам, фрондирующим аристократам, либеральным политикам; генералам, офицерам и солдатам, забывшим о своем долге, а также другим активным деятелям т.н. «освободительного движения», вольно или невольно внесшим свою лепту в торжество революции ‒ сначала Февральской, а затем и Октябрьской. Продолжает рубрику очерк, посвященный Л.Г. Корнилову ‒ прославленному боевому генералу, ставшего в 1917 году одной из ключевой фигур Февральской революции.

Лавр Георгиевич Корнилов родился 18 августа 1870 года в Усть-Каменогорске в многодетной семье сибирского казака, позже ставшего чиновником, и православной казашки (по другой версии ‒ казачке калмыцких кровей). Одним из лучших учеников закончив омский Сибирский кадетский корпус, Лавр Корнилов продолжил обучение в престижном Михайловском артиллерийском училище. Получив в 1892 г. звание подпоручика, он вернулся на малую родину, выбрав местом службы Туркестанский военный округ, а затем, после двух лет службы, поступил в Академию Генерального штаба. Закончив академию с серебряной медалью, досрочно получивший чин капитана Корнилов продолжил службу в Туркестанском военном округе, занимая различные штабные должности.

Хорошо овладевший немецким, английским, французским, персидским, казахским, монгольским и калмыцким языками, Корнилов проявил себя как отличный разведчик. Переодевшись туркменом, он совершил ряд разведывательных экспедиций в Восточном Туркестане (Кашгарии), Афганистане и Персии, по итогам которых написал книгу «Кашгария, или Восточный Туркестан», внесшую весомый вклад в географию, этнографию и военную науку. Затем, в 1903‒1904 гг., последовала разведывательная миссия в Индии, в ходе которой Корнилов изучил состояние британских колониальных войск.

С началом Русско-японской войны Лавр Корнилов оказался в действующей армии, приняв участие в сражениях при Сандепу, Мукдене и других, зарекомендовав себя отличным офицером, чьи боевые заслуги были отмечены многими орденами, включая высшие воинские награды - орден Святого Георгия 4-й степени и Георгиевское оружие. Закончив войну в чине полковника, Корнилов продолжил службу военным агентом в Китае.

Когда началась Первая мировая война, Л.Г. Корнилов был назначен начальником 48-й пехотной дивизии (позже получившей название «Стальной»), которая под его командованием сражалась в Галиции и в Карпатах в составе армии генерала А.А. Брусилова. Как позже отмечал Брусилов, Корнилов «всегда был впереди и этим привлекал к себе сердца солдат, которые его любили» . Но вместе с тем, продолжал Брусилов, «генерал Корнилов свою дивизию никогда не жалел: во всех боях, в которых она участвовала под его начальством, она несла ужасающие потери» . Однажды Брусилов едва не отдал Корнилова под суд за нарушение приказа, приведшее к большим людским потерям. Впрочем, делал важное примечание Брусилов, Корнилов «и себя не жалел, лично был храбр и лез вперед очертя голову» . «...Это начальник лихого партизанского отряда - и больше ничего...» , ‒ таков был вывод о полководческих талантах Корнилова его непосредственного начальника. По оценке более благосклонного к Корнилову генерала А.И. Деникина, «из второсортной части Казанского округа он в несколько недель сделал отличнейшую боевую дивизию; решимость и крайнее упорство в ведении самой тяжелой, казалось, обреченной операции; необычайная личная храбрость, которая страшно импонировала войскам и создавала ему среди них большую популярность» . Практически все современники, вне зависимости от личного отношения к Корнилову, отдавали ему должное, ‒ это был храбрый боевой генерал, не раз отличившийся на самых трудных участках фронта.

В апреле 1915 г., прикрывая отступление армии генерала Брусилова (позже Император Николай II наградит его за этот бой орденом Св. Георгия 3-й степени), Корнилов, дважды раненный в руку и ногу попал в австрийский плен. С третьей попытки летом 1916 года Корнилову удалось бежать и добраться до своих. Дерзкий побег из вражеского плена принес генералу огромную популярность. Его имя не сходило со страниц газет и журналов, Император лично принял Корнилова, вручив ему заслуженный ранее орден.

Февральская революция застала Лавра Корнилова командиром 25-го армейского корпуса. К этому времени генерал, у которого установились тесные отношения с одним из лидеров либеральной оппозиции октябристом А.И. Гучковым, уже находился в списке лиц, отмеченных доверием думцев. В день отречения Императора Николая II от престола, 2 марта 1917 г., Корнилов принял назначение на должность главнокомандующего войсками Петроградского военного округа. Этот выбор был не случаен, ведь как отмечал Деникин, «все знавшие хоть немного Корнилова чувствовали, что он должен сыграть большую роль на фоне русской революции». Сменив на этом ключевом посту арестованного генерала С.С. Хабалова, Корнилов с первых же дней революции заявил о себе как ее убежденном стороннике. Прибыв 5 марта в Петроград, генерал заявил репортерам: «Я считаю, что происшедший в России переворот является верным залогом нашей победы над врагом. Только свободная Россия, сбросившая с себя гнет старого режима, может выйти победительницей из настоящей мировой войны» .

А вскоре, по приказу Временного правительства он лично объявил об аресте Императрице Александре Федоровне и ее детям, находившимся в Царском Селе. Очевидец этого события гвардии поручик К.Н. Кологривов вспоминал: «Когда я вошел в освещенный вестибюль, то увидел в нем главнокомандующего войсками Петроградского военного округа генерала Корнилова, Военного министра Временного правительства Гучкова и группу приехавших с ними. Корнилов и Гучков были с огромными красными бантами на груди... Корнилов находился впереди всей группы, а Гучков все время держался несколько позади Корнилова, как бы подталкивая его. Я вошел в вестибюль как раз в то время, когда Корнилов громким голосом и в грубой форме потребовал видеть "бывшую Царицу". Это были его подлинные слова. На это ему сказали, что Ее Величество в столь поздний час, вероятно, уже почивает, и что все дети больны. "Теперь не время спать, ‒ ответил Корнилов, ‒ разбудите Ее". (...) Подойдя к Корнилову и не подавая ему руки, Государыня спросила: "Что Вам нужно, генерал?" На это Корнилов вытянулся и затем в крайне почтительном тоне, что резко противоречило всей его предшествующей манере держать себя, прерывающимся голосом сказал: "Ваше Императорское Величество... Вам неизвестно, что происходит в Петрограде и в Царском... мне очень тяжело и неприятно Вам докладывать... но для Вашей безопасности я принужден Вас..." и замялся. На это Государыня, перебив его, сказала: "Мне все очень хорошо известно. Вы пришли меня арестовать?" Тот смешался еще более и, наконец, пролепетал: "Так точно". "Больше ничего?" ‒ спросила его Императрица. ‒ "Ничего", ‒ сказал Корнилов. Государыня, не подавая ему руки, повернулась и удалилась в свои покои. Сцена эта произвела на всех нас присутствовавших ‒ офицеров, дворцовую прислугу и солдат (внутренних часовых и казаков конвоя Его Величества) невыразимо тяжелое впечатление» .

По свидетельству секретаря Императрицы графа П.Н. Апраксина, Александра Федоровна отреагировала на объявление Корниловым ареста следующими словами: «Я рада, что именно вы, генерал, объявили Мне об аресте, (...) так как вы сами испытали весь ужас лишения свободы» . Сторонники генерала Корнилова трактуют этот эпизод как попытку Корнилова защитить Царскую семью от насилия со стороны революционной черни, однако большинство монархистов были уверены в другом, так и не простив «революционному генералу» ареста Императрицы.

Как бы то ни было, очевидным остается факт поддержки Корниловым Февральской революции и активного вклада в ее торжество. Работая совместно с военным министром А.И. Гучковым, генерал не проявлял ни малейшей контрреволюционности. Активно противодействуя влиянию Совета рабочих и солдатских депутатов в армии, Корнилов вместе с тем полностью поддерживал действия новой власти. И именно Корнилову пришлось награждать Георгиевским крестом за то, что тот «27 февраля, став во главе учебной команды батальона, первым начал борьбу за свободу народа и создание Нового Строя» .

Не сумев справиться с радикальными революционными настроениями, охватившими солдат Петроградского гарнизона, генерал Корнилов уже в конце апреля 1917 г. отказался от должности главнокомандующего войсками округа и, в связи с подготовкой летнего наступления на фронте, переводится на Юго-Западный фронт командующим ударной 8-й армией. Как вспоминал генерал А.И. Деникин, «его хмурая фигура, сухая, изредка лишь согретая искренним чувством речь, а главное, ее содержание ‒ такое далекое от головокружительных лозунгов, выброшенных революцией (...) ‒ не могли ни зажечь, ни воодушевить петроградских солдат».

На фронте Корнилов неплохо показал себя во время июньского наступления Русской армии, в целом закончившегося провалом. Ему удалось прорвать австрийский фронт, взять до 10 тыс. пленных, однако последовавший прорыв германцев на фронте 11-й армии нивелировал первоначальные успехи русских армий. Произведенный в генералы от инфантерии, 7 июля Корнилов был назначен Керенским главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта. А уже 19 июля Корнилов назначается Верховным Главнокомандующим, сменив на этом посту генерала Брусилова. От храброго боевого генерала Временное правительство ждало решительных мер по наведению порядка, но Корнилов не сумел справиться с ситуацией. Адмирал А.Д. Бубнов отмечал: «Помимо своих выдающихся воинских качеств, генерал Корнилов не обладал ни дальновидностью, ни "эластичностью" мысли искусного политика и не отдавал себе отчета в трудностях и даже опасностях, с которыми сопряжена должность Верховного Главнокомандующего» . А вскоре Временное правительство сочло популярность Корнилова в офицерских кругах слишком опасной для революции.

Надеясь покончить с Советами, Л.Г. Корнилов решил перебросить в Петроград верные ему 3-й Конный корпус генерала Крымова и «Дикую дивизию». А.Ф. Керенский первоначально не возражал против этих мер, но вскоре у него возникло подозрение, что Корнилов претендует на руководящую роль в единоличной или коллективной диктатуре после окончательного разгрома большевиков и наведения порядка в столице. После того, как Корнилова отказался сдать должность главковерха и немедленно прибыть в Петроград, он был объявлен мятежником. При этом Корнилов был абсолютно чужд идеи контрреволюционного переворота и реставрации династии Романовых. Несмотря на подобные предложения, генерал, по словам Деникина, заявил, что «ни на какую авантюру с Романовыми он не пойдет» . «Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ ‒ путем победы над врагом ‒ до Учредительного собрания, на котором он сам решит свои судьбы и выберет уклад новой государственной жизни» , ‒ заявлял он.

Борьба главы правительства и главковерха окончательно подорвала и без того шаткие устои Временного правительства, облегчив, тем самым, совершение Октябрьского переворота. После неудачного похода на Петроград генерала Крымова, Корнилов был арестован и отправлен в тюрьму г. Быхова.

Выйти на свободу ему удалось уже после Октябрьского переворота, благодаря генералу Н.Н. Духонину. Добравшись до Новочеркасска, Корнилов вместе с генералами М.В. Алексеевым и А.И. Деникиным сформировал Добровольческую армию и принял самое активное участие в Белом движении. При этом генерал так и остался на республиканских позициях. Характерно, что в первоначальной версии марша корниловцев были такие строки: «Мы былого не жалеем, / Царь нам не кумир. / Мы одну мечту лелеем: Дать России мир» . По словам Деникина, по взглядам и убеждениям генерал Корнилов был близок «широким слоям либеральной демократии» . А агитатором при Корнилове служил революционный матрос Федор Баткин, про которого один из участников «Ледяного похода» вспоминал: «..."Матрос" Баткин никогда не был матросом. Еврей или караим по происхождению, он явился в первые же дни революции на Черноморское побережье и устроился во флоте на должность "штатного оратора", по каковой должности и носил матросскую форму. На такое же амплуа он поступил и к Корнилову, непонятно по каким причинам терпевшему темного проходимца, далеко не чуждого большевистским правительственным сферам». Поэтому неспроста оставшийся верным Государю так высказался о Корнилове, отказавшись поддержать его борьбу: «Корнилов ‒ революционный генерал... пускай пытается спасать российскую демократию... Я же могу повести армию только с Богом в сердце и с Царем в душе. Только вера в Бога и мощь Царя могут спасти нас, только старая армия и всенародное раскаяние могут спасти Россию, а не демократическая армия и "свободный" народ. Мы видим, к чему привела нас свобода: к позору и невиданному унижению» .

9/22 февраля 1918 г. Корнилов во главе Добровольческой армии выступил в Первый Кубанский поход для создания на Кубани базы для дальнейшей борьбы с большевиками. Он успешно вывел Добровольческую армию на соединение с отрядом Кубанского правительства, но уже 1 марта / 13 апреля 1918 года генерал был убит при штурме Екатеринодара. «Неприятельская граната, ‒ вспоминал Деникин, ‒ попала в дом только одна, только в комнату Корнилова, когда он был в ней, и убила только его одного. Мистический покров предвечной тайны покрыл пути и свершения неведомой воли».

Таким образом, решительный русский боевой генерал, совершенно не разбиравшийся в тонкостях политики, но стремившийся сыграть в трагические для страны дни важную политическую роль, очутился в рядах творцов Февральской революции 1917 года, внеся свой вклад в разрушение «старого строя». Подводя итог деятельности генерала в 1917 году, граф Татищев писал: «Корнилов открыто выразил свое сочувствие революции, он в ней соучаствовал, он применил авторитет своего имени не на служение своему Государю, а против Него, он пошел против тех, кто Государю остался верным и за Него, за свою верность Ему отдали жизнь свою в минуты борьбы против измены, он покрыл себя позором, решившись взять на себя арест Царской Семьи, он санкционировал перед лицом всей Русской Армии преступный жест солдата, убившего доблестного своего офицера за верность его присяге Царю». Об этом же, но другими словами говорилось и в некрологе, написанном анонимным автором к 10-летию смерти Корнилова: «...Может быть, из всех русских генералов, Корнилов был тем вождем, который имел все данные для того, чтобы возглавить революцию. Не в том смысле чтобы плыть покорно по ее стихийному течению, а в том, чтобы ввести ее в русло государственности и ослабить ее разрушительный бег. Безграничная смелость, широкая популярность в армии, умение действовать на массы, самоотвержение, глубокая любовь к родному народу, отсутствие партийных шор - все это, как будто предопределяло роль Корнилова - вождя, роль Корнилова, как организатора государственных сил, как противовес революционному хаосу.... Очень многие левые, не исключая и государственно мыслящих социалистов, ждали выступления Корнилова, видели в нем совсем не представителя грядущей реакции, а вождя демократии...».

Однако, как и почти все герои Февраля, Корнилов довольно скоро был сметен революционной волной и стал восприниматься многими как контрреволюционер. Но «контрреволюционность» генерала Корнилова заключалась лишь в том, что являясь патриотом и искренне желая величия и славы своему Отечеству, он судорожно старался справиться с разлагающими процессами, вызванными революцией, не отрицая ее самой. В этом была его роковая ошибка и трагедия, которой он так и не успел осознать.

Подготовил Андрей Иванов , доктор исторических наук

Лавр Корнилов родился в 1870 году в довольно небогатой многодетной семье. Его отец был офицером. Денег на жизнь постоянно не хватало, приходилось экономить на всем. В возрасте 13-ти лет Лавра определили на обучение в Омский Кадетский корпус. Учился он со старанием и всегда имел высшие баллы по всем дисциплинам.

По завершении учебы в Кадетском корпусе молодой человек продолжил работу над своим образованием в Михайловском артиллерийском училище. Впоследствии Лавр Георгиевич с отличием окончил Академию Генерального штаба. Будучи образцовым курсантом, Корнилов мог претендовать на распределение в хороший полк и быстро сделать карьеру.

Но Лавр выбрал Туркестанский военный округ. За несколько лет службы на границах Российской империи Корнилов успел побывать в Афганистане, Персии, Индии и Китае. Офицер владел несколькими языками. Выполняя разведывательные операции, Корнилов без особого труда выдавал себя за путешественника или торговца.

Начало русско-японской войны Корнилов встретил в Индии. Получив известие о том, что Россия вступила в войну, он немедленно попросился в действующую армию. Офицер получил должность в одном из штабов стрелковой бригады. В начале 1905 года его часть попала в окружение. Корнилов возглавил арьергард бригады и дерзкой атакой прорвал оборону врага. Благодаря его смекалке и решительности из окружения смогли выйти три полка.

За участие в войне с Японией Лавр Корнилов был представлен к ордену Святого Георгия 4-ой степени, а также был награжден Георгиевским оружием. Корнилову присвоили звание полковника.

На службе царю и Отечеству

По завершении войны Корнилов несколько лет служил в Китае, решая дипломатические вопросы. В 1912 году он становится генерал-майором. Корнилов проявил себя с лучшей стороны в годы империалистической войны. Дивизия, которой командовал генерал, получила название «Стальной».

Корнилов был достаточно жестким руководителем, он не жалел ни себя, ни своих солдат. Однако его деловые качества вызывали уважение у подчиненных.

В апреле 1915 года Корнилов получил ранение и оказался в австрийском плену. Ему удалось бежать. Через Румынию генерал перебрался в Россию, где был встречен с почетом. Заслуги Корнилова были вознаграждены: он получил орден Святого Георгия 3-ей степени.

Годы испытаний

Февральскую революцию Корнилов приветствовал, возлагая надежды на то, что страна наконец-то вступит в полосу обновления. В марте 1917 года его назначают командующим Петроградским военным округом. Считаясь до того времени убежденным монархистом, Корнилов принял участие в аресте царской семьи, произведенном по решению Временного правительства. Впоследствии действия новой власти вызвали у генерала возмущение: он критиковал приказ о введении в армии принципов демократии. Быть свидетелем разложения войск он не желал, поэтому предпочел отправиться на фронт.

Русская армия на глазах Корнилова теряла боеспособность. Временное правительство также не могло выбраться из затянувшегося политического кризиса. В этих условиях Лавр Корнилов принимает решение вести подчиненные ему армейские подразделения на Петроград.

26 августа 1917 года Корнилов объявил Временному правительству ультиматум. Генерал потребовал передать ему всю полноту власти в стране. Глава правительства Керенский немедленно объявил Корнилова предателем и обвинил в организации переворота. Но главную роль в ликвидации знаменитого «Корниловского мятежа» сыграли большевики. Партии Ленина удалось в короткий срок мобилизовать силы для противодействия мятежному генералу. Участники несостоявшегося переворота были заключены под стражу.

После Октябрьской революции Корнилов вместе с верными ему подчиненными бежал на Дон. В союзе с генералами Деникиным и Алексеевым он участвовал в создании Добровольческой армии, которая положила начало белогвардейскому движению.

Генерал Корнилов был убит 13 апреля 1918 года во время штурма Краснодара. Один из снарядов угодил в дом, где находился генерал.

С дружиной Ермака . В 1869 г. Георгий Корнилов получил должность письмоводителя при городской полиции в Усть-Каменогорске, хорошее жалование и приобрел небольшой домик на берегу Иртыша, где и родился будущий генерал. По словам сестры:

Мать Л. Г. Корнилова - Мария Ивановна, крещёная казашка из кочевого рода «аргын» с берегов Иртыша , целиком посвятила себя воспитанию детей, будучи неграмотной, отличалась пытливым умом, высокой жаждой знаний, великолепной памятью и громадной энергией.

По некоторым данным, настоящие имя и фамилия генерала Лавра Корнилова - Лоря Гильдинов (в другом написании Дельдинов), а его родители были калмыками. Имя Лавр и фамилию Корнилов Лоря Гильдинов-Дельдинов получил от своего отчима, есаула Сибирского казачьего войска. По другим данным это просто легенда .

О себе Л. Г. Корнилов писал следующее: «Я, генерал Корнилов, - сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ - путем победы над врагом - до Учредительного Собрания, на котором он сам решит свои судьбы, и выберет уклад новой государственной жизни».

Возможно Л. Корнилов являлся сыном казака-калмыка, что вполне возможно, поскольку калмыцкие воины, состоявшие на службе у российской империи и участвовавшие во многих сражениях и имели статус «нерегулярных казачьих конных войск».

Однако, согласно сохранившимся воспоминаниям родной сестры Корнилова, мальчик родился в семье Георгия Николаевича Корнилова в г. Усть-Каменогорске. С её слов «калмыцкая внешность» объясняется его предками не со стороны отца, а со стороны матери - Прасковьи Ильиничны Хлыновской. По свидетельству сестры Корнилова:

Хлыновские переселились в Кокпекты с Бийской линии, вероятно, в сороковых годах, когда русские, оттесняя киргиз на юго-запад, основывали новые поселения и, привлекая разными льготами, заселяли их семейными казаками из старых станиц. Живя на Бийской линии, казаки имели близкое общение с Алтайскими калмыками. Возможно, что в прежние времена, когда был большой недостаток в женщинах, а казачество пополнялось выходцами из Средней и Южной России, в том числе и ссыльными поляками, один из предков матери поляк, судя по фамилии, женился на калмычке. Вот откуда берет начало наш монгольский тип с материной стороны.

В двухлетнем возрасте маленький Лавр вместе с семьёй переезжает в станицу Каркаралинскую, где проходит его детство и которую в некоторых документах ошибочно обозначают как место его рождения. Способности к иностранным языкам у отца и деда, служивших толмачами в казачьем войске, передаются и Лавру, что находит в дальнейшем применение в его службе Отечеству.

Несмотря на частые разъезды, отец серьёзно занимался религиозным воспитанием детей, в связи с чем Закон Божий стал любимым предметом Лавра. Позднее, часть пересылаемого сестре офицерского жалования Лавр Георгиевич просил отдавать в местный православный храм.

После окончания Лавром начального училища в 1882 г. семья вновь переезжает, на этот раз в городЗайсан на границе с Китаем . Когда отец стал служить там переводчиком у начальника местного военного гарнизона, все интересы Лавра сосредоточились около военных, и эта обстановка усилила у него любовь к военной службе, походам и маневрам.

В Зайсане Лавр стал готовиться к поступлению в Сибирский Императора Александра I кадетский корпус, сразу во 2-й класс. Учителей в Зайсане не было, Лавр готовился самостоятельно, лишь по математике ему удалось взять несколько уроков у одного из офицеров гарнизона.

В кадетском корпусе

Летом 1883 года юный Корнилов был зачислен в Сибирский кадетский корпус в городе Омск . Поначалу он был принят лишь «приходящим»: им были сданы успешно экзамены по всем предметам, кроме французского, так как в киргизской степи не было соответствующих репетиоров. Однако новый воспитанник после года обучения своей настойчивостью и отличными аттестациями (средний балл 11 из 12) добился перевода на «казенный кошт». В тот же корпус зачислили и его брата Якова.

Кадет Лавр Корнилов

Трудолюбивый и способный Корнилов очень скоро стал одним из лучших учеников корпуса. Директор корпуса генерал Пороховщиков указывал в аттестации на юного кадета :

В заключительной аттестации по прошествии пяти лет можно будет прочесть также :

Сдав на отлично выпускные экзамены, Лавр получает право выбора военного училища для дальнейшего обучения. Любовь к математике и особые успехи в этом предмете определяют выбор Корнилова в пользу престижного (сюда традиционно стекались наиболее способные кадеты) Михайловского артиллерийского училища в Петербурге , куда он и поступает 29 августа 1889 года.

Служба в Русской Армии

Артиллерийское училище

Переезд из Омска в Петербург становится началом самостоятельной жизни 19-летнего юнкера. Отец уже не мог помогать Лавру деньгами, и Корнилов должен был сам зарабатывать себе на жизнь. Он даёт уроки математики и пишет статьи по зоогеографии, что приносит некоторый доход, из которого он умудряется даже помогать своим престарелым родителям.

В Михайловском артиллерийском училище, как и в кадетском корпусе, учеба шла на «отлично». Уже в марте 1890 г. Корнилов стал училищным унтер-офицером. Однако, за поведение Лавр Георгиевич получал сравнительно низкие баллы, вследствие неприятной истории, произошедшей между ним и одним из офицеров училища, который позволил себе обидную бестактность в адрес Корнилова, и неожиданно получил от гордого юнкера отпор. «Офицер был взбешён и уже сделал резкое движение, но невозмутимый юноша , сохраняя внешне ледяное спокойствие, опустил руку на эфес шпаги , давая понять, что за свою честь намерен стоять до конца. Увидевший это начальник училища генерал Чернявский немедленно отозвал офицера.» Учитывая таланты и всеобщее уважение, которым пользовался Корнилов, этот проступок был ему прощён.

В ноябре 1891 г. на последнем курсе училища Корнилов получает звание портупей-юнкера.

4 августа 1892 года Корнилов заканчивает дополнительный курс училища, что даёт приоритет при распределении на службу, и надевает погоны подпоручика. Перед ним открывается перспектива службы в Гвардии или в столичном военном округе, однако, молодой офицер выбирает Туркестанский военный округ и получает назначение в 5-ю батарею Туркестанской артиллерийской бригады. Это не только возвращение на свою малую родину, но и передовое стратегическое направление при намечавшихся тогда конфликтах с Персией, Афганистаном и Великобританией.

От Индии Россию отныне стало отделять 150 верст афганских гор… В 90-х годах нами был предпринят ряд рекогносцировок и небольших походов в Памир (наиболее значительный - полковника Ионова). В этих экспедициях впервые проявили себя капитаны Корнилов и Юденич .

С ноября 1903 по июнь 1904 гг. находился в Индии с целью «изучения языков и нравов народов Белуджистана », а фактически - для анализа состояния британских колониальных войск. За время этой экспедиции Корнилов посещает Бомбей , Дели , Пешавар , Агру (военный центр англичан) и другие районы, наблюдает за британскими военнослужащими, анализирует состояние колониальных войск, контактирует с британскими офицерами , которым уже знакомо его имя. В 1905 г. его секретный «Отчёт о поездке в Индию» был опубликован Генеральным штабом.

Русско-японская война

Окруженный японцами в деревне Вазые, Корнилов штыковой атакой прорвал окружение и вывел свою уже считавшуюся уничтоженной бригаду с присоединёнными к ней частями, с ранеными и знамёнами, сохраняя полный боевой порядок, на соединение с армией. Отличие Лавра Георгиевича было отмечено многими орденами, в том числе орденом Святого Георгия 4-й степени («За личную храбрость и правильные действия» во время действий под Мукденом), Георгиевским оружием и произведен в «чин полковника за боевые отличия».

Военный агент в Китае

В 1907-1911 гг. - имея репутацию специалиста-востоковеда, Корнилов служил военным агентом в Китае. Он изучает китайский язык , путешествует, изучает быт, историю, традиции и обычаи китайцев. Намереваясь написать большую книгу о жизни современного Китая, Лавр Георгиевич записывает все свои наблюдения и регулярно отправляет подробные отчёты в Генеральный штаб и МИД . Среди них большой интерес представляют в частности очерки «О полиции Китая», «Телеграф Китая», «Описание маневров китайских войск в Маньчжурии», «Охрана императорского города и проект формирования императорской гвардии».

В Китае Корнилов помогает прибывающим в командировку русским офицерам (в частности, полковнику Маннергейму), заводит связи с коллегами из разных стран, встречается с будущим президентом Китая - то время молодым офицером - Чан-Кайши.

Л. Г. Корнилов в 1912 г.

На новой должности Корнилов много внимания уделял перспективам взаимодействия России и Китая на Дальнем Востоке. Объездив почти все крупные провинции страны, Корнилов прекрасно понимал, что ее военно-экономический потенциал еще далеко не использован, а людские резервы слишком велики, чтобы с ними не считаться: «…будучи еще слишком молодой и находясь в периоде своего формирования армия Китая обнаруживает еще много недостатков, но… наличное число полевых войск Китая представляет уже серьезную боевую силу, с существованием которой приходится считаться как с вероятным противником…». В качестве наиболее показательных результатов процесса модернизации Корнилов отмечал рост железнодорожной сети и перевооружение армии, а также изменение отношения к военной службе со стороны китайского общества. Быть военным становилось престижно, для службы в армии требовали даже особые рекомендации .

В 1910-м году полковник Корнилов отзывается из Пекина , однако, в Петербург возвращается лишь через пять месяцев, в течение которых совершает путешествие по Западной Монголии и Кашгарии с целью ознакомления с вооружёнными силами Китая на границах с Россией.

Деятельность Корнилова-дипломата этого периода высоко была оценена не только на Родине, где он получает Орден Святой Анны 2-й степени и другие награды, но и у дипломатов Британии, Франции, Японии и Германии, награды которых также не обошли русского разведчика .

Со 2 февраля 1911 года - командир 8-го пехотного Эстляндского полка . С 3 июня 1911 - начальник отряда в Заамурском округе отдельного корпуса пограничной стражи (2 пех. и 3 конных полка). После скандала, завершившегося отставкой начальника Заамурского округа ОКПС Е. И. Мартынова , назначен командиром бригады 9-й Сибирской стрелковой дивизии, расквартированной во Владивостоке .

Первая мировая война

С Корниловым я встретился первый раз на полях Галиции , возле Галича, в конце августа 1914, когда он принял 48 пех. дивизию, а я - 4 стрелковую (железную) бригаду. С тех пор, в течение 4 месяцев непрерывных, славных и тяжких боев, наши части шли рядом в составе XXIV корпуса, разбивая врага, перейдя Карпаты , вторгаясь в Венгрию . В силу крайне растянутых фронтов, мы редко виделись, но это не препятствовало хорошо знать друг друга. Тогда уже совершенно ясно определились для меня главные черты Корнилова - военачальника : большое умение воспитывать войска: из второсортной части Каэанского округа он в несколько недель сделал отличнейшую боевую дивизию; решимость и крайнее упорство в ведении самой тяжелой, казалось, обреченной операции; необычайная личная храбрость, которая страшно импонировала войскам и создавала ему среди них большую популярность; наконец, - высокое соблюдение военной этики, в отношении соседних частей и соратников, - свойство, против которого часто грешили и начальники, и войсковые части.

Во многих операциях армии Брусилова отличилась именно дивизия Корнилова. «Корнилов - не человек, стихия» - говорил взятый корниловцами в плен немецкий генерал Рафт. В ночном бою при Такошанах группа добровольцев под командованием Лавра Георгиевича прорвала позиции неприятеля и, несмотря на свою малочисленность, захватила 1200 пленных, включая самого Рафта, потрясённого этой дерзкой вылазкой.

Вскоре после этого в ходе Лимановского сражения «Стальная» дивизия, перебрасываемая на самые тяжёлые участки фронта, разбивает неприятеля в боях под Гоголевым и Варжише и доходит до Карпат, где занимает Крепну. В январе 1915-го года 48-я дивизия занимает главный карпатский гребень на линии Альзопагон - Фельзадор, а в феврале Корнилов производится в генерал-лейтенанты , его имя получает широкую известность в армейской среде.

Взятие Зборо, австрийский плен и побег из плена

Л. Г. Корнилов

Взятие Зборо - расположенного на «высоте 650» - защищённого проволочными заграждениями и линиями окопов с укреплёнными огневыми точками - стало одной из самых блестящих операций, проведённых Корниловым. Накануне генерал тщательно готовил план операции, изучал план неприятельских укреплений и присутствовал на допросах пленных австрийцев. В результате штурм прошёл в точности по плану Лавра Георгиевича: внезапно обрушившийся на высоту шквальный огонь русской артиллерии и фронтальная атака пехоты позволила главным ударным силам Корнилова незамеченными обойти противника и обратить его в бегство.

Взятие высоты 650 Корниловым открывало русским армиям дорогу на Венгрию, однако этот успех не был правильно использован командующим Юго-Западного фронта генералом Н. И. Ивановым , и в результате контрнаступления австро-венгерцев русская группировка в Карпатах оказалась под угрозой быть отрезанной от главных сил.

Бои, данные превосходящим силам противника 48-й «Стальной» дивизией генерала Корнилова, позволили 3-й армии, в состав которой она была включена в составе корпуса генерала Цурикова , избежать полного разгрома.

Командир корпуса генерал Цуриков считал Корнилова ответственным за гибель 48-й дивизии и требовал суда над ним, однако командующий Юго-Западным фронтом генерал Иванов высоко оценил подвиг 48-й дивизии и направил Верховному Главнокомандующему Великому Князю Николаю Николаевичу ходатайство «о примерном награждении остатков доблестно пробившихся частей 48-й дивизии и, особенно её героя , начальника дивизии генерала Корнилова ». Уже 28 апреля 1915 года Император Николая II подписывает Указ о награждении генерала Корнилов за эти бои орденом Святого Георгия 3-й степени.

Генерального штаба генерал-лейтенант Л. Г. Корнилов. Петроград. 1916 г.

После взятия в плен генерал Корнилов был помещён в лагерь для высших офицеров неподалеку от Вены. Залечив раны, он пытается бежать, но две первые попытки побега закончились неудачей. Корнилов смог бежать из плена в июле 1916 года с помощью чеха Франтишека Мрняка, служившего в лагере помощником аптекаря. По возвращении в Россию Корнилова осыпают почестями, его имя становится известно всей стране.

В сентябре 1916 Л. Г. Корнилов, восстановив силы после пережитых событий, снова отбывает на фронт и назначается командиром XXV армейского корпуса Особой армии генерала В. И. Гурко (Юго-Западный фронт).

После присяги Временному правительству

Вопрос о назначении генерала Корнилова на должность командующего войсками Петроградского военного округа был решён ещё Императором Николаем II - кандидатура генерала была выдвинута начальником Главного штаба генералом Михневичем и начальником Особого отдела по назначению чинов Армии генералом Архангельским в связи с необходимостью иметь в Петрограде во главе войск популярного боевого генерала, совершившего к тому же легендарный побег из австрийского плена - такая фигура могла умерить пыл противников Императора. Телеграмма с ходатайством о назначении была отправлена в Ставку генералу Алексееву , поддержана им и удостоилась резолюции Николая II - «Исполнить». 2 марта 1917 г., на первом заседании самопровозглашённого Временного правительства Корнилов был назначен на ключевой пост Главнокомандующего войсками Петроградского военного округа, взамен арестованного генерала С. С. Хабалова .

Он пошёл на это с тем, чтобы попытаться в дальнейшем облегчить участь арестованных. И на самом деле, свидетели говорят о том, что:

Генерал установил строгий порядок смены караулов, определил режим содержания во дворце, добился того, что караульная служба осуществлялась только под контролем штаба округа, а не местных самочинных комитетов и советов. Переводя режим охраны в ведение штаба Петроградского военного округа, Корнилов, по существу, спасал Царскую Семью и от бессудных действий и самочинных решений взбунтовавшегося местного гарнизона и от „самодеятельности“ петроградского Совета, считавшего себя всероссийской властью с первых же дней после возникновения

В ночь с 5 на 6 марта генерал Корнилов и военный министр Гучков были в первый раз приняты Александрой Фёдоровной. Именно об этом эпизоде свидетельствовал поручик 4-го Царскосельского стрелкового полка К.Н. Кологривов, писавший, что якобы арест Императрицы был произведён генералом Корниловым якобы в нарочито вызывающей грубой манере. Эта первая относящаяся к описываемым событиям встреча генерала с Императрицей не носила характера «объявления об аресте» (хотя бы потому, что постановления об этом еще не было принято) и целью своей имел ознакомление визитёров с положением охраняемых. Следует отметить, что генерал Корнилов провёл личную инспекцию охраны Имератрицы и её Семьи в первые же часы своего пребывания в должности командующего Петроградским военным округом. Свидетелями эпизода были также Великий Князь Павел Александрович, граф Бенкендорф и церемониймейстер Царскосельского Дворца, личный секретарь Государыни граф П.Н. Апраксин. В своём исследовании историк В. Ж. Цветков приходит к выводу о том, что как опытный разведчик, генерал мог вести двойную игру:

Никаких унизительных для Царской Семьи действий, никакого оскорбительного поведения по отношению к Императрице со стороны Корнилова проявлено не было.

Имеются и свидетельства современников, подчёркивающие высокое мнение Александы Фёдоровны, а также вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны о Л. Г. Корнилове , например, это: «Александа Фёдоровна, после объявления ей об аресте, высказала удовлетворение, что это было сделано славным генералом Корниловым, а не кем либо из членов нового правительства».

Второй раз генерал вместе с начальником Царскосельского гарнизона полковником Кобылинским был принят Государыней уже утром 8 марта. Полковник Е. С. Кобылинский отмечал очень корректное, почтительное отношение Корнилова к Государыне императрице. Приём Корнилова и Кобылинского отмечен в дневнике Государыни в записи от 8 марта. Именно во время этого приема Корнилов сообщил Государыне уже не об «охране», а об «аресте», а затем представил ей Кобылинского. Кобылинский также свидетельствовал, что он был единственным офицером, в присутствии которого Государыне сообщили о её аресте. Один из придворных чинов Царскосельского дворца граф П. Апраксин, такими словами передал ответ Государыни Корнилову:

После этого была произведена смена дворцового караула: была сменена охранная стража из состава Сводно-Гвардейского полка стражей «арестной», после чего охрана была вновь уже во второй раз проинспектирована генералом Корниловым, о надёжности которой он рапортовал уже Великому Князю Павлу Александровичу.

Сам Корнилов глубоко переживал выполнение выпавшей на него тяжелой обязанности. По воспоминаниям полковника С. Н. Ряснянского , находясь под арестом в г. Быхове, в сентябре 1917 г., генерал «в кругу только самых близких лиц поделился о том, с каким тяжелым чувством он должен был, во исполнение приказа Временного правительства, сообщить Государыне об аресте всей Царской Семьи. Это был один из самых тяжелых дней его жизни… »

Тем не менее после ареста Императрицы за Корниловым закрепилась репутация революционного генерала, а ортодоксальные монархисты так и не простили генералу его участия в этом эпизоде.

Генерал разрабатывал нереализованный проект создания Петроградского фронта, в состав которого должны были войти войска Финляндии , Кронштадта , побережья, Ревельского укрепленного района и Петроградского гарнизона.

Работая совместно с военным министром А. И. Гучковым , Лавр Георгиевич разрабатывает ряд мер к стабилизизации обстановки, стремясь оградить армию от разрушительного влияния Совета рабочих и солдатских депутатов, влияние которого на армию уже выразилось в печально знаменитом Приказе № 1 . Вывести разложившиеся гарнизонные и запасные части, как и ввести в город новые полки, было невозможно в связи со всё тем же Приказом № 1. Гучкову и Корнилову оставалось лишь незаметно расставлять на важных постах своих людей. По свидетельству Гучкова, определённые успехи в этом были достигнуты: в военные училища и артиллерийские части назначались фронтовые офицеры, а сомнительные элементы удалялись со службы. В дальнейшем предполагалось создание Петроградского фронта, что дало бы возможность переукомплектовать существующие части и тем самым оздоровить их.

6 апреля 1917 г. Совет наградил Георгиевским крестом унтер-офицера лейб-гвардии Волынского полка Т. И. Кирпичникова , первым начавшего бунт в своем полку в начале Февральской революции и убившего капитана Лашкевича.

Гучков свидетельствует, что генерал Корнилов до последнего надеялся договориться с представителями Совета. Но это ему не удалось, как не удалось и найти общий язык с солдатами Петроградского гарнизона. Деникин писал по этому поводу: «Его хмурая фигура, сухая, изредка лишь согретая искренним чувством речь, а главное, её содержание - такое далёкое от головокружительных лозунгов, выброшенных революцией, такое простое в исповедовании солдатских катехизисов, - не могли ни зажечь, ни воодушевить петроградских солдат».

В конце апреля 1917 г. генерал Корнилов отказывается от должности главнокомандующего войсками петроградского округа «не считая возможным для себя быть невольным свидетелем и участником разрушения армии… Советом рабочих и солдатских депутатов» и, в связи с подготовкой летнего наступления на фронте, его переводят на Юго-Западный фронт командующим 8-й армией - ударной армии фронта, которая под его начальством добилась впечатляющих успехов в ходе июньского наступления войск Юго-Западного фронта.

В конце апреля 1917 г. - перед уходом в отставку военный министр А. И. Гучков хотел провести генерала Корнилова на должность главнокомандующего Северным фронтом - самого распущенного и распропагандированного из всех русских фронтов, где существовали трудности в управлении и могла пригодиться «твёрдая рука» Генерального штаба генерала от ифантерии Л. Г. Корнилова . К тому же должность главнокомандующего фронтом оставалась вакантной после ухода с неё генерала Рузского . Против этого категорически возражал ставший после отречения Царя Верховным Главнокомандующим Генерального штаба генерал от инфантерии М. В. Алексеев , ссылаясь на недостаточный командный стаж генерала Корнилова и тот факт, что многие генералы, старше Лавра Георгиевича по производству и заслугам, ждут своей очереди. На следующий день Гучков прислал официальную телеграмму по вопросу назначения Корнилова, Алексеев пригрозил, что в случае, если назначение состоится, он сам уйдёт в отставку. Военный министр не решился рисковать отставкой Верховного Главнокомандующего, о чём впоследствии, по некоторым данным, жалел. Описанный эпизод впоследствии зародил довольно сильную неприязнь между двумя генералами - он, как и ситуация с арестом в недалёком будущем Алексеевым корниловцев в Ставке после неудачи Корниловского выступления - даёт ключ к разгадке сложившихся весьма непростых взаимоотношений двух генералов.

Ознакомившись с положением на фронте, генерал Корнилов первым поднял вопрос об уничтожении солдатских комитетов и запрещении политической агитации в армии, учитывая, что армия в момент принятия её генералом Корниловым, находилась в состоянии полного разложения.

19 мая 1917 года Корнилов приказом по 8-ой армии разрешает, по предложению Генерального штаба капитана М. О. Неженцева , сформировать Первый Ударный отряд из добровольцев (первая добровольческая часть в Русской армии). За короткий срок трехтысячный отряд был сформирован и 10-го июня генерал Корнилов произвел ему смотр. Капитан Неженцев блестяще провёл боевое крещение своего отряда 26 июня 1917 г., прорвав австрийские позиции под деревней Ямшицы, благодаря чему был взят Калущ. 11 августа приказом Корнилова отряд был переформирован в Корниловский ударный полк . Форма полка включала в себя букву «К» на погонах, и нарукавный знак с надписью «Корниловцы». Был сформирован также Текинский полк, ставший личной охраной Корнилова.

В период командования Корниловым 8-й армией большую роль приобретает комиссар этой армии эсер М. М. Филоненко , служивший посредником между Корниловым и Временным правительством.

Действия 8-й армии Корнилова во время июньского наступления Русской армии

Генерал Корнилов перед фронтом войск. 1917 г.

Через 2 дня после начала разработки наступления в армии, возглавляемой генералом Корниловым, 25 июня 1917 г., его войска прорывают позиции 3-й австрийской армии Кирхбаха западнее Станиславова . Уже 26 июня разгромленные Корниловым войска Кирхбаха бежали, увлекая за собой и подоспевшую им на помощь немецкую дивизию.

В ходе наступления армия генерала Корнилова прорвала австрийский фронт на протяжении 30 вёрст, взяла в плен 10 тыс. солдат противника и 150 офицеров , а также - около 100 орудий. Деникин в своих воспоминаниях позже напишет, что «Выход на Ломницу открывал Корнилову пути на Долину Стрый, и на сообщения армии графа Ботмера . Немецкая главная квартира, - считала положение главнокомандующего Восточным фронтом критическим .»

Однако последовавший прорыв германцев на фронте 11-й армии - бежавшей перед немцами, несмотря на огромное своё превосходство в численности и технике вследствие своего развращения и развала из-за разлагающей революционной агитации - нивелировал первоначальные успехи русских армий.

Корниловское выступление

Приказ Верховного главнокомандующего генерала от инфантерии Л. Г. Корнилова с объяснением смысла происходящих событий («Корниловское выступление »). 29 августа 1917 г.

КОРНИЛОВ

Этот корпус был направлен в столицу Правительством с целью окончательно (после подавления июльского мятежа) покончить с большевиками и взять под контроль ситуацию в столице:

А.Ф. Керенский, фактически сосредоточивший в своих руках правительственную власть, во время корниловского выступления очутился в трудном положении. Он понимал, что только суровые меры, предложенные Л.Г. Корниловым, могли ещё спасти экономику от развала, армию от анархии, Временное правительство освободить от советской зависимости и установить, в конце концов, внутренний порядок в стране. Но А.Ф. Керенский также понимал, что с установлением военной диктатуры он лишится всей полноты своей власти. Добровольно отдавать её даже ради блага России он не захотел. К этому присоединилась и личная антипатия между министром-председателем А.Ф. Керенским и главнокомандующим генералом Л.Г. Корниловым, они не стеснялись высказывать свое отношение друг к другу.

В ходе продвижения казаков генерала Крымова на Петроград, Керенский получил от депутата Львова обсуждавшиеся им накануне с генералом Корниловым различные пожелания в смысле усиления власти. Однако Керенский совершает провокацию с целью очернить Верховного главнокомандующего в глазах общественности и устранить таким образом угрозу его личной (Керенского) власти:

«Было необходимо - говорит Керенский - доказать немедленно формальную связь между Львовым и Корниловым настолько ясно, чтобы Временное правительство было в состоянии принять решительные меры в тот же вечер… заставив Львова повторить в присутствии третьего лица весь его разговор со мной». Для этой цели был приглашен помощник начальника милиции Булавинский, которого Керенский спрятал за занавеской в своем кабинете во время второго посещения его Львовым. Булавинский свидетельствует, что записка была прочтена Львову и последний подтвердил содержание её, а на вопрос, «каковы были причины и мотивы, которые заставили генерала Корнилова требовать, чтобы Керенский и Савинков приехали в Ставку», он не дал ответа. Львов категорически отрицает версию Керенского. Он говорит: «Никакого ультимативного требования Корнилов мне не предъявлял. У нас была простая беседа, во время которой обсуждались разные пожелания в смысле усиления власти. Эти пожелания я и высказал Керенскому. Никакого ультимативного требования (ему) я не предъявлял и не мог предъявить, а он потребовал, чтобы я изложил свои мысли на бумаге. Я это сделал, а он меня арестовал. Я не успел даже прочесть написанную мною бумагу, как он, Керенский, вырвал её у меня и положил в карман» .

После этого Керенский 27 августа объявляет генерала Корнилова мятежником .

27-го августа Керенский поведал стране о восстании Верховного главнокомандующего, причем сообщение министра-председателя начиналось следующей фразой: „26 августа генерал Корнилов прислал ко мне члена Государственной Думы В. Н. Львова с требованием передачи Временным правительством всей полноты военной и гражданской власти, с тем, что им по личному усмотрению будет составлено новое правительство для управления страной". В дальнейшем Керенский, триумвират Савинков, Авксентьев и Скобелев, петроградская дума с А. А. Исаевым и Шрейдером во главе и советы лихорадочно начали принимать меры к приостановке движения войск Крымова…

Телеграммой без номера и за подписью «Керенский» Верховному главнокомандующему было предложено сдать должность генералу Лукомскому и немедленно выехать в столицу. Это распоряжение было незаконным и не подлежало обязательному исполнению - «Верховный главнокомандующий ни военному министру, ни министру-председателю, ни тем более товарищу Керенскому ни в какой мере подчинён не был» . Керенский пытается назначить нового Верховного главнокомандующего, однако оба генерала-«кандидата » - Лукомский и Клембовский - отказываются, причем первый из них в ответ на предложение занять должность «Верховного» открыто бросает Керенскому обвинение в провокации .

Генерал Корнилов приходит к заключению, что…

…и решает не подчиняться и должности Верховного главнокомандующего не сдавать.

9 сентября 1917 года подали в отставку в знак солидарности с генералом Корниловым министры-кадеты .

Когда же пала арестовавшая их власть и не оставалось уже более никаких правовых оснований оставаться более в роли пленников несущестующего правительства, Быховские узники ушли на Дон, где приступили к формированию Добровольческой армии для борьбы с новой властью, организованной после Октябрьской революции пришедшими к ней путём вооружённого государственного переворота большевиками . Во время заключения Верховного главнокомандующего в Быховской тюрьме Керенский как-то сказал следующую фразу, характеризующую как морально-этические аспекты ведения политики министра-председателя, так и его планы в отношении будущего генерала Корнилова:

Победа Керенского в этом противостоянии стала прелюдией большевизма , ибо она означала победу Советов, в среде которых большевики уже занимали преобладающее положение, и с которыми Правительство Керенского было способно вести лишь соглашательскую политику.

Белое дело

Корнилов стал соорганизатором Добровольческой армии на Дону после своего похода с Текинским полком на юг России. На него было возложено руководство армией. Лидер белогвардейцев на Юге России. Журналист Владимир Креславский утверждает:

По воспоминаниям одного из приближенных Сталина, тот в разговоре с ним однажды произнес: «С Корниловым можно и нужно не соглашаться. Но то, что этот белый генерал был порядочным человеком, хорошим разведчиком и несомненным героем, забывать нельзя».

Добровольческая армия

«Святейшее из званий», звание «человек», опозорено, как никогда. Опозорен и русский человек - и что бы это было бы, куда бы мы глаза девали, если бы не оказалось «ледяных походов»! Иван Бунин . Окаянные дни .

Развитие событий на Дону (отсутствие поддержки со стороны казачества, победа советов, гибель командира единственной боеспособной части Атамана Каледина полковника Чернецова , а затем - и самоубийство самого атамана) вынудило Добровольческую армию двинуться в Кубанский край для создания на Кубани базы для дальнейшей борьбы с большевиками.

«Ледяной поход», проходил в неимоверно тяжёлых погодных условиях и в беспрерывных стычках с красноармейскими отрядами. Несмотря на огромное превосходство красных войск, генерал Корнилов успешно вывел Добровольческую армию (около 4 тысяч человек) на соединение с отрядом Кубанского правительства только что произведённого Радой в генералы В. Л. Покровского . С собой в поход Корнилов взял члена партии социалистов-революционеров еврея-агитатора Баткина, что вызвало недовольство части офицеров .

Гибель

31 марта (13 апреля) 1918 - убит при штурме Екатеринодара . «Неприятельская граната, - писал генерал А. И. Деникин, - попала в дом только одна, только в комнату Корнилова, когда он был в ней, и убила только его одного. Мистический покров предвечной тайны покрыл пути и свершения неведомой воли».

Гроб с телом Корнилова был тайно захоронен (причем могилу «сравняли с землей») при отступлении через немецкую колонию Гначбау. На следующий день большевики, занявшие Гначбау, первым делом бросились искать якобы «зарытые кадетами кассы и драгоценности» и случайно отрыли могилу и отвезли тело генерала в Екатеринодар , где после надругательств и глумлений оно было сожжено.

В документе Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков говорилось: «Отдельные увещания из толпы не тревожить умершего человека, ставшего уже безвредным, не помогли; настроение большевистской толпы повышалось… С трупа была сорвана последняя рубашка, которая раздиралась на части и обрывки разбрасывались кругом… Несколько человек оказались уже на дереве и стали поднимать труп… Но тут же веревка оборвалась, и тело упало на мостовую. Толпа все прибывала, волновалась и шумела… После речи с балкона стали кричать, что труп надо разорвать на клочки… Наконец отдан был приказ увезти труп за город и сжечь его… Труп был уже неузнаваем: он представлял из себя безформенную массу, обезображенную ударами шашек, бросанием на землю… Наконец, тело было привезено на городские бойни, где его сняли с повозки и, обложив соломой, стали жечь в присутствии высших представителей большевистской власти… В один день не удалось окончить этой работы: на следующий день продолжали жечь жалкие останки; жгли и растаптывали ногами».

Библиография

Труды Л. Г. Корнилова

1. Краткий отчет о поездке по Северной Монголии и Западному Китаю. РГВИА, ф. 1396, оп. 6 с, д. 149, л. 39 - 60.
2. Военные реформы Китая и их значение для России. РГВИА, ф. 2000, оп. 1 с, д. 8474.
3. Очерк административного устройства Синь-Цзяна. Сведения касающиеся стран, сопредельных с Туркестанским военным округом (CCCТВО0), 1901, вып. XXVI.
4. Вооруженные силы Китая в Кашгарии. СССТВО, 1902, вып. XXXII - XXXIII.
5. Поездка в Дейдади. Общий очерк. Прибавление к «Сборнику географических, топографических и статистических материалов по Азии» (СМА), 1902, № 6.
6. Сеистанский вопрос. Туркестанские Ведомости, 1902, № 41 (то же. - СССТВО, 1903, вып. XXXIX).
7. Кашгария или Восточный Туркестан. Опыт военно-статистического описания. Ташкент, изд. штаба Туркестанского военного округа, 1903.
8. [Сообщение, сделанное в Военном собрании Туркестанского военного округа 7 марта 1903 г.]Укрепленные пункты в сопредельных с округом областях Китая, Персии и Афганистана. Туркестанские Ведомости, 1903, № 22 (то же. - СССТВО, 1903, вып. XLV, XLVII).
9. Историческая справка по вопросу о границах Хорасана с владениями России и Афганистана. СССТВО, 1904, вып. LX (то же. - СМА, 1905, вып. LXXVIII).
10. Нушки-Сеистанская дорога. Маршрутное описание Нушки-Сеистанской дороги (участок Кала-и-Рабат - Кветта). СМА, 1905, вып. LXXVIII.
11. Отчет о поездке в Индию. Добавление к СМА, 1905, № 8.
12. Вооруженные силы Китая. Иркутск, изд. штаба Иркутского военного округа, 1911.

Литература

1. Басханов М. К. Русские военные востоковеды до 1917 г. Биобиблиографический словарь. М., Восточная литература, 2005, ISBN 5-02-018435-7
2. Басханов М. К. Генерал Лавр Корнилов. - London, Skiff Press, 2000, ISBN 5-94208-001-1
3. Колесников А. А. Русские в Кашгарии (вторая половина XIX - начало XX в.). Миссии, экспедиции, путешествия. Бишкек, Раритет, 2006, ISBN 9967-424-44-3
4. Ушаков А. И., Федюк В. П. . Лавр Корнилов. - М.: Молодая гвардия, 2006 (Жизнь замечательных людей) ISBN 5-235-02836-8
5. Корнилов, Лавр Георгиевич на Хроносе
6. Деникин А. И. Очерки русской смуты, в 5-ти тт., Париж, 1921-1923.
   • Москва, «Вагриус», 2002 ISBN 5-264-00809-4
7. Слободин В. П. Белое движение в годы гражданской войны в России (1917-1922 гг.). Учебное пособие. - М.: МЮИ МВД России, 1996.
8. Шамбаров В. Е.

Г енерал Лавр Георгиевич Корнилов родился в 1870 году в станице Каркарлинской Семипалатинской области в семье казака, дослужившегося до чина хорунжего.
О н окончил Омский кадетский корпус и Михайловское артиллерийское училище. В 1892 году его направили в Туркестан; через три года он поступил в Академию Генерального штаба и закончил ее с золотой медалью. Корнилов был направлен на службу в Польшу, а потом он снова в Туркестан. Здесь молодой Корнилов был «задействован» в разведывательных операциях, связанных с русскими военными экспедициями в Восточной Персии. В этот период Корнилов активно занимался литературной деятельностью; журналы печатали его обзорные статьи о Персии и Индии, а в 1901 году он даже опубликовал книгу «Кашгария и Восточный Туркестан».
К огда началась Русско-японская война, Корнилов был начальником штаба стрелковой бригады. За храбрость он получил орден Св. Георгия 4-й степени. Затем его вновь отправили на службу в Туркестан, а после он служил на Кавказе и в Прибалтике.
В 1907 году в чине полковника Корнилова назначили военным агентом в Китае.
К огда началась Первая мировая война, генерал Корнилов командовал 9-й Сибирской стрелковой дивизией; вскоре он получил 49-ю пехотную дивизию, а затем 48-ю, носившую название «Стальной».
Э та дивизия отличалась особым упорством в обороне, прикрывая отход русских войск Юго-Западного фронта с Карпат. Корнилов тогда не сумел вывести ее из-под германского контрудара. Дивизия попала в окружение, часть солдат была пленена. Корнилов тоже попал в плен, будучи серьезно раненым.
П о факту разгрома дивизии началось следствие, но дело вскоре было закрыто из-за пленения Корнилова и из-за нежелания командных «верхов» им заниматься.
К тому времени Корнилов уже дважды пытался бежать из плена, и оба раза дело срывалось. Несмотря на грозившую ему опасность, он замыслил новый побег. Из другого лагеря неожиданно пришли новости, что у нескольких находившихся там офицеров имеются надежные документы, с которыми можно смело бежать. Нужно было только добиться перевода в этот лагерь, который представлял собой также и госпиталь.
К орнилов перестал есть, худел, пил в больших количествах чай-чефир, чтобы вызвать у себя учащенное сердцебиение. В июне 1916 года его, наконец, перевели в лагерь-госпиталь. Через некоторое время Корнилову удалось бежать, переодевшись в австрийскую форму. Он добрался до Будапешта, а затем до городка Карансевбеш.
В это время охрана обнаружила побег, о чем Корнилов, разумеется, не знал. Причем побег обнаружился случайно: генерал не пришел на отпевание умершего в лагере русского офицера, что посчитали невероятным. Посланная за Корниловым охрана обнаружила его отсутствие.
Н есколько дней Корнилов скрывался в лесу от погони. Он случайно наткнулся на пастуха-румына, который вывел его к Дунаю. Корнилов с большим трудом выбрался на противоположный берег, что стало для него спасением. Румыния только что вступила в мировую войну на стороне Антанты; здесь уже находились русские офицеры, формировавшие команды из пленных и пойманных дезертиров. В одну из таких команд и попал Корнилов.
П обег Корнилова из плена был редчайшим случаем, ибо он имел генеральское звание. Сам царь принял его в Ставке, в Могилеве, наградил за храбрость и отвагу Георгиевским крестом. Сотрудники различных газет брали у Корнилова интервью, иллюстрированные журналы печатали его портреты. Словом, после побега Корнилов стал «национальным героем».
В начале осени 1916 года Корнилов вновь отправился на фронт. Ему поручили командовать 25-м пехотным корпусом, входившим в состав особой армии Юго-Западного фронта.
2 марта 1917 года, когда в России произошла Февральская революция, глава Временного комитета Государственной думы октябрист, крупный помещик М.В.Родзянко вызвал Корнилова в столицу и назначил его главнокомандующим Петроградским военным округом.
К арьера Корнилова оказалась головокружительной. В мае он получил назначение командующим 8-й армией Юго-Западного фронта, 27 июня становится генералом от инфантерии, то есть полным генералом, 7 июля - он уже главнокомандующим войсками Юго-Западного фронта.
У тром 8 июля Корнилов отправил телеграмму генералу Брусилову, тогда еще бывшему верховным главнокомандующим, министру-председателю Временного правительства князю Львову и военному министру Керенскому. В телеграмме предлагалось ввести «на театре военных действий» исключительные меры наказания вплоть до смертной казни. Правда, в тот день Львов вышел в отставку и главой правительства стал Керенский. Он ответил Корнилову: «Приказываю остановить отступление... всеми мерами». В результате по распоряжению генерала в армии начались расстрелы дезертиров, их трупы выставлялись на дорогах с соответствующими надписями; на фронте были также запрещены митинги.
Т елеграмма носила секретный характер. Но неожиданно ее опубликовала газета «Русское слово». Выходило, что Корнилов хочет навести порядок, а Временное правительство ему не дает. Таким образом, генерал превратился в «спасителя страны». На его адрес приходило множество поздравительных посланий.
В збешенный Керенский потребовал отдать под суд людей, предавших документ огласке, но было поздно.
Керенский собрал совещание в Могилеве. Корнилов не получил приглашения на это мероприятие, но прислал туда очередную телеграмму. В ней он писал, что «в настоящее время необходимо одновременно с мерами репрессий и самые решительные меры к оздоровлению, омоложению офицерского командного состава».
С Корниловым был солидарен Деникин. На совещании он выступил с большой речью. Деникин указывал, что для воссоздания армии необходимо, чтобы Временное правительство осознало и признало свои ошибки. По мнению Деникина, Временному правительству было необходимо восстановить в армии дисциплину, для чего требовалось учредить военно-полевые суды и ввести смертную казнь не только на фронте, но и в тылу. Требовалось также упразднить солдатскую «декларацию», комиссаров и комитеты.
В се эти требования изначально и выдвигал Корнилов. Керенский, решая, кого назначить верховным главнокомандующим, сделал выбор в его пользу. Он считал, что Брусилов (бывший верховный главнокомандующий) ориентируется на массы больше, чем на командный состав. Ночью 19 июля Временное правительство назначило Корнилова верховным главнокомандующим. Он сейчас же выставил условия, при которых принимает пост. Первое из них - «ответственность перед собственной совестью и всем народом». Далее шли требования, выдвигавшиеся Корниловым раньше.

Г азета «Русское слово» через два дня напечатало эти требования, назвав их «Условия генерала Корнилова». Последние превращали генерала в диктатора.
К орнилов считал власть Временного правительства гибельной для России. По этому поводу не раз у него с Керенским возникали споры. Керенский не желал уходить с высокого поста, как предлагал ему Корнилов. К тому же у него стала развиваться мания величия, и он быстро перешел в разговоре с генералами на высокомерный тон. Последних такая манера обращения просто бесила, особенно обижался на это самолюбивый Корнилов.
В первых числах августа в левую печать просочилась информация, что Керенский считает Корнилова не соответствующим занимаемой должности и хочет назначить на его место генерала Черемисова, «умеющего ладить с исполкомом Советов».
В рядах сторонников Корнилова началось возмущение. Совет Союза казачьих войск публично заявил о подчинении только «своему вождю - герою Л.Г.Корнилову». Его также поддержала конференция Союза георгиевских кавалеров, недвусмысленно предупреждая, что в случае смещения Корнилова Временным правительством начнется вооруженный мятеж. Правительство вызвало Корнилова в Петроград, но тот отказался явиться.
В стреча Керенского и Корнилова состоялась только 10 августа. Но она не только не сгладила отношений между ними, но еще больше их обострила. Корнилов прибыл в Зимний дворец с небольшим отрядом солдат и с пулеметами. Он предупредил Керенского, что если тот попытается его убрать, то в ход пойдет оружие.
П осле такого конфликта Керенский понял, что необходимо провести «чистку» военного ведомства, где засело слишком много противников Временного правительства. Генерал Савинков, который при Корнилове фактически стал главой военного министерства, был освобожден от занимаемой должности.
К орнилов заявил протест по поводу лишения Савинкова должности. Он говорил, что «уход Бориса Викторовича... ослабит «престиж правительства». Своему начальнику штаба генералу Лукомскому Корнилов приказал перебросить Кавказскую туземную дивизию и 3-й конный корпус Юго-Западного фронта в район Новосокольники-Невель-Великие Луки, откуда они могли свободно вести военные действия в направлении и Москвы, и Петрограда. Подступы к Петрограду (район между Выборгом и Белоостровом) заняла 5-я Кавказская казачья дивизия.
К онечно, передвижение такой большой группы войск не осталось незамеченным и вызвало в обществе переполох. Поползли слухи о скором военном перевороте. В такой напряженной обстановке в Москве 12 августа открылось Государственное совещание. На нем развернулась «бешеная» агитация за Корнилова. Керенский произнес речь, в которой пытался доказать священность воли и власти Временного правительства в армии.
13 августа Корнилов лично приехал в Москву, где ему устроили торжественную встречу.
Н а первых порах Керенскому удалось заручиться поддержкой Корнилова в борьбе с большевиками. Взамен тот требовал узаконить смертную казнь не только на фронте, но и в тылу.
24 августа Савинков доложил Керенскому о телеграфном запросе Корнилова по поводу смертной казни в тылу. Препирательства с Керенским продолжались до 26 августа, а потом Савинков пояснил, что такая нерешительность со стороны Керенского дает Корнилову повод для восстания.
Т ем временем у Корнилова кончилось терпение, и он решительно заявил (через В.Н.Львова), что в борьбе с большевиками не окажет Керенскому никакой помощи и гарантирует ему и Савинкову жизнь только при добровольном прибытии в Ставку. Дальнейшее пребывание Керенского на посту было названо недопустимым.
Т ак в Петрограде вспыхнул корниловский мятеж.
2 сентября 1917 года Корнилов был смещен с должности Верховного главнокомандующего, затем арестован и посажен в тюрьму города Быхова.
П о настоянию Союза казачьих войск донской атаман Каледин обратился к Ставке с просьбой отпустить Корнилова и других быховских «узников» «на поруки» Донскому войску. Но начальник штаба Главковерха генерал Н.Н.Духонин, опасаясь последствий, долго не мог принять определенного решения. Однако 19 ноября Корнилов и остальные быховские заключенные покинули тюрьму.
Г енерал Корнилов отправился на Дон, где начало зарождаться Белое движение. Вместе с генералами М.В.Алексеевым и А.М.Калединым он вошел в состав так называемого «триумвирата» основателей «белого дела».
В этом «триумвирате» тоже начались разногласия, причиной которых стали личные амбиции генерала Корнилова. Он стремился к единоличной власти, хотел для организации Белого движения уехать в Сибирь.
В январе 1918 года начались жестокие бои между красными и белыми за Ростов, Новочеркасск и Таганрог. Несмотря на то, что первые сражения окончились победой белогвардейцев, Красная Армия была более организована и обеспечена продовольствием и боеприпасами; она легко громила малочисленные казачьи отряды.
К огда в Добровольческой армии осталось 3,5 тысячи человек (вместо 5 тысяч), остро встал вопрос о самом существовании Белого движения на юге России. 26 февраля состоялось совещание с участием генералов Корнилова, Алексеева, Деникина и других. Было решено силой пробиться к Екатеринодару, а там уже привести войска в порядок.
Н о кубанцы тогда еще не знали о гражданской войне и не захотели помогать Добровольческой армии. Белогвардейцы прошли по Кубани 250 км. Армия уже не была такой сплоченной.
В конце марта к Добровольческой армии присоединился 2-тысячный отряд генерала В.Л.Покровского, но саму армию это уже не спасло.
Т ем не менее штабу Корнилова удалось выработать довольно смелый и грамотный план взятия Екатеринодара. Суть его состояла в разгроме красных южнее города, захвате складов с боеприпасами и станицы Елисаветинской, осуществлении переправы через Кубань и атаке Екатеринодара.
В ыход Добровольческой армии к станице Елисаветинской застал красных врасплох, и главные силы белогвардейцев практически без потерь переправились через реку, а к утру 9 апреля были готовы идти на штурм столицы Кубанской области.
Н о генерал Корнилов допустил крупный тактический просчет: бригада генерала Маркова (наиболее боеспособная часть армии) осталась на левом берегу Кубани для охраны раненых. Корниловцы начали стремительное наступление. Несмотря на большие потери им удалось выбить красных с подступов к Екатеринодару и к утру 11 апреля захватить предместья города. Но в течение последующих двух дней сопротивление красноармейцев неожиданно усилилось.
Н а 14 апреля Корнилов назначил решающий штурм.
О днако утром 14 апреля в хату, где в тот момент находился штаб Корнилова, попала граната. Она пробила стену возле окна и ударилась об пол под столом, за которым и сидел генерал. Когда офицеры Казанович и Долинский вытащили генерала из дома, он еще был жив. Через несколько минут Корнилов скончался.
В начале смерть главнокомандующего хотели скрыть от армии до вечера, но весть об этом быстро распространилась по войску.
Б елогвардейцы поняли, что им больше нечего делать в Екатеринодаре. Они начали отступление, а ночью 15 апреля тайно похоронили Корнилова и убитого ранее подполковника Неженцева на пустыре у немецкой колонии Гначбау (в 50 км от Екатеринодара). На месте захоронения не было оставлено ни могильного холмика, ни креста.
У тром большевики, заняв колонию, нашли место захоронения, отвезли трупы в Екатеринодар, сожгли их, а пепел развеяли по ветру.
К омандующим Добровольческой армией стал ближайший сподвижник Корнилова генерал Деникин.

Лавр Георгиевич Корнилов, пожалуй, одна из самых интересных и неоднозначных фигур нашей новейшей истории.
Сразу припоминается «Корниловский мятеж» - отчаянная попытка «генерала-мракобеса» остановить колесо Истории, по-своему вмешаться в развитие российской смуты...
Так нас учили сызмальства, со школьной скамьи. И так мы относились к Корнилову...
Его имя в советские времена было синонимом самых чёрных, самых контрреволюционных сил.
Он преподносился как реакционный деятель, «трухлявым бревном легший на пути всемирного прогресса, посетившего Россию в 1917 году».
И только в великом романе «Тихий Дон» Михаила Шолохова мятежный генерал изображён был прямым и честным, болеющим за Россию.
А потом настали другие времена…
После антисоветского переворота 1991 года новые правители начали насаждать и культ новых «героев».
В их число стали записывать всех, кто так или иначе противостоял идеям социализма, боролся с большевиками и Советской властью.
Не был забыт и генерал Л. Корнилов
О нём стали писать как о человеке, который «в смутное время предпринял отчаянную, но, к сожалению, по ряду причин неудачную попытку встать на пути враждебных России сил».
Стали восхищаться «выдающимся полководцем», «благородным защитником России».
Лавр Георгиевич предстал перед нами как олицетворение военных талантов и рыцарского благородства.

Так кто же такой Корнилов, и каким он был на самом деле?

У него – первого вождя белого воинства - не было ни титулованных предков, ни богатого наследства, ни поместий…

Лавр Георгиевич Корнилов родился 18 (30) августа 1870 года.
Он родился в дали от столичной жизни - в городе Усть-Каменогорске Семипалатинской губернии (ныне Казахстан).

Отец будущего полководца - Егор (Георгий) Корнилов – русский.
Он прослужил на коне четверть века. И сумел получить первый офицерский чин - хорунжего станицы Каркаралинская 7-го Сибирского казачьего полка.
Выйдя в отставку, он уехал с семьей в небольшой степной городишко Каркаралинск (случилось это за 8 лет до рождения Лавра).
И устроился там на гражданскую службу - служил коллежским асессором.

Мать Лавра Георгиевича - Мария Ивановна - была простая казашка из кочевого рода.
Так что, в крови Лавра Георгиевича текла и казахская кровь.
Именно от матери и унаследовал Лавр Георгиевич «восточную внешность» - характерные скулы и раскосые глаза. Энергичный и живой, с каким-то задорным взглядом – он более походил на азиата.

Лавр был первенцем.
Уже в двухлетнем возрасте его отдают в аул на воспитание родителям матери. Конечно, здесь сыграл и казахский обычай отдавать старшего ребёнка дедам. Но главное, что маленький Лавр также оказался гарантом, - на аул, в котором живёт сын офицера, казаки нападать не будут.
В доме отставного хорунжего Егора Корнилова в изголовье детской кроватки всегда висела тусклая семейная иконка, рядом - громадная карта Российской Империи. Мальчиком Лавр Георгиевич научился находить на карте голубенькую жилку родного Иртыша...
С раннего детства Корнилов Лавр отличался пытливым умом.
Он проявлял целеустремленность и выдающиеся интеллектуальные способности, легко осваивал иностранные языки. Ещё школьником Корнилов свободно говорил на туркменском и персидском языках. На этом языке он даже писал стихи.
В свои 8 лет подраставший Лаврик получил из рук отца «Полтаву» Пушкина, «Бородино» Лермонтова и «Ивана Сусанина» Рылеева. Так казачий ребёнок учился постигать величие России и своего долга…

Семья была многодетной и с трудом сводила концы с концами.
И в 1881 году семья Корниловых переехала в приграничный с Китаем городок Зайсан.
К этому времени 11-ти летний мальчик успел окончить начальное училище.
Несмотря на неграмотность матери, в семье царила обстановка всеобщего просвещения. Любознательность приветствовалась и всячески поощрялась.

Среди друзей семьи был известный этнограф Г. Н. Потанин - человек либеральных идей, противник самодержавия и сторонник «сибирского областничества».
Вместе с тем дети в семье воспитывались в религиозном духе.
А в школе Лавр Корнилов с особенной любовью относился к Закону Божьему.

Он рано понял, что в жизни ему придётся пробиваться вперёд самому. И с отрочества его жизненный путь был борьбой талантливого, но бедного провинциала за возможность «выйти в люди».
Отсюда берёт начало не только его упорство, но и большое самолюбие, которое лишь укреплялось при покорении новых высот.

Здесь – в Зайсане - Лавр знакомится с местным бытом, языком и нравами.
Это впоследствии позволило ему стать востоковедом.
И было использовано им в разведывательной деятельности…

Корнилова с полным основанием можно назвать человеком, который сделал себя сам.

Годы учёбы.

В 1883-м юный Корнилов был зачислен в Сибирский кадетский корпус в городе Омске.
Собирая сына на учёбу в Омский кадетский корпус, отставной хорунжий положил ему в сундучок книгу «Собрание писем старого офицера своему сыну».
На титульном листе книги отец чётко подписал - почерк был прямой, старательный, так пишут люди, с трудом освоившие грамоту:
«Кому деньги дороже чести - тот оставь службу. Петр Великий».
Эти слова стали жизненным девизом Лавра Георгиевича до его последнего дня…

Надо сказать, что Лавр сдал все экзамены, кроме французского языка.
Ведь найти достойного репетитора по этому языку в пограничном захолустье было невозможно.
Потому Лавр Георгиевич был принят лишь на правах «приходящего».
Однако трудолюбие (учился он с рвением) и отличное окончание первого года обучения позволили ему продолжить обучение за казённый счёт.
Молодой Корнилов был застенчивым подростком.
И лишь в старших классах случился перелом, после которого Лавр Георгиевич стал все активнее вливаться в кадетское сообщество.
Параллельно показывал блестящие результаты в учёбе, особенно в изучении математики.
Более того, он начал изучать восточные языки.

Лавр Корнилов был из породы цепких, упрямых и амбициозных провинциалов, которые не привыкли идти по протекции.
Один из его одноклассников впоследствии вспоминал, что, когда на какие-то праздники все кадеты разъехались по домам, юный Корнилов заперся в классе и штудировал геометрию, по которой отставал.
Учась в корпусе, прилежный, серьёзный кадет быстро добился уважения со стороны товарищей и педагогов.

Вот только небольшой отрывок из его аттестаций:

«Скромен, откровенен, правдив. Трудолюбив и постоянно с охотой помогает товарищам в занятиях. Серьёзен. Послушен и строго исполнителен. К родным относится с любовью и часто пишет им письма. Со старшими почтителен и приветлив. Товарищами очень любим и оказывает на них доброе влияние».

В 1889 году Лавр Корнилов с отличием окончил кадетский корпус. По выпуску он имел наивысший балл среди своих однокашников.
Отсюда и началась его военная карьера…

Тяга к военному образованию у юного Корнилова была большой.
Поэтому после окончание учёбы в кадетском корпусе он поехал в Петербург.
И там поступил в считавшееся тогда «самым престижным» Михайловское артиллерийское училище.

Он показывал блестящие знания по всем наукам и дисциплинам.

В военном училище на молодого юнкера Корнилова была дана такая характеристика:

«Тих, скромен, добр, трудолюбив, послушен, исполнителен, приветлив, но вследствие недостаточной воспитанности кажется грубоватым… Будучи очень самолюбивым, любознательным, серьёзно относится к наукам и военному делу, он обещает быть хорошим офицером».

Педагоги отмечали его ответственность и трудолюбие.
Здесь же прочно сформировалась отличительная черта русского офицера – твёрдое и неотступное следование понятиям чести.

Известным поступком, характеризующим Лавра Георгиевича, была стычка с одним из офицеров Михайловского училища.
Случилось это в 1890 году.
Один из офицеров-преподавателей позволил себе как-то бестактное замечание по поводу азиатской внешности Корнилова.
Юноша насмешливо парировал.
Взбешенный офицер хотел ударить курсанта.
Но невозмутимый юноша, сохраняя ледяное спокойствие, положил руку на эфес шпаги, давая понять, что за свою честь он намерен стоять до конца.
Заметивший это начальник училища генерал Чернявский немедленно отозвал офицера.
Для любого другого курсанта неподчинение офицеру закончилось бы плохо.
Но Корнилов то был лучшим юнкером. И к тому же пользовался огромным авторитетом среди своих товарищей и среди педагогов.
Поэтому Чернявский постарался замять скандал.

В 1892 году Лавр с блеском окончил училище и получил звание поручика.

Отличные знания и характеристики педагогов позволяли Корнилову вступить в гвардию и остаться служить в столичном военном округе.
Однако, повинуясь зову души, местом для своей службы он, вместо престижного столичного округа, выбрал свою родину – Туркестанский военный округ.
Был в этом назначении и иной смысл, так как отношения с Афганистаном, Персией и Англией всё более обострялись.
И, таким образом, Корнилов стремился не столько на малую родину, сколько на передовую…

Начало службы.

Лавр Корнилов служил в 5-й батарее Туркестанской артиллерийской бригады.
Трудности туркестанской жизни преодолевал относительно легко.
В далёких провинциальных гарнизонах молоденький офицер не расслабляется.
Он постоянно занимался самообразованием, просвещением своих солдат. Сам изучал восточные языки.
Служа в Туркестане, Корнилов объездил все уголки этого пустынного, знойного края.
Годы, проведённые там, наложили на Корнилова неизгладимый отпечаток.
Он научился многим восточным премудростям:
- знать больше, чем говорить,
- наблюдательности,
- умению складывать маленькие разрозненные кусочки в единую мозаику.
То есть, качествам, без которых профессиональному разведчику не обойтись.
И надо сказать, что Корнилов был отличным, и главное, отважным разведчиком.
Он с риском для жизни пробирался с разведывательной миссией в мусульманские страны, куда не могли попасть белые люди.
Делал он это, переодевшись дервишем: в лохмотьях, под чужим именем…

В 1895 году молодой офицер поехал в Петербург поступать в элитную Николаевскую академию Генерального штаба - святую святых военной науки.
Она считалась одним из лучших военных университетов мира.
Конкурс огромен - 150-200 человек на место.
Жесточайший отбор, никакой протекции, никакого блата.
Офицер Генштаба должен был знать и уметь всё.
Корнилов с блеском сдал вступительные экзамены, набрав 10,93 балла из 12-ти возможных.

Учился он вновь блестяще.
Невысокий, худощавый, малоприметный, он выделялся в процессе обучения, пожалуй, только своей экзотической внешностью.
Но всякий раз экзамены, прохождение испытаний, становились для Корнилова его «звёздным часом».

Генерал А. П. Богаевский вспоминал:

«С ген. Корниловым я был вместе в Академии Генерального Штаба. Скромный и застенчивый армейский артиллерийский офицер, худощавый, небольшого роста, с монгольским лицом, он был мало заметен в Академии и только во время экзаменов сразу выделился блестящими успехами по всем наукам».

Тяжёлая учёба в академии не помешала молодому человеку познакомиться с дочерью титулярного советника Таисией Морковиной.
Был бурный роман.
И в 1896 году молодые обвенчались.
Таисия Владимировна была верной спутницей и надёжной опорой для Корнилова до конца жизни…

В 1898 году Лавр Георгиевич блестяще окончил академию (с серебряной медалью). Его фамилия была занесена на мраморную доску академии.
Он получил досрочно звание капитана и право самому выбирать место службы.
Такая была привилегия у лучших выпускников.
Обычно они выбирали столичные и центральные округа, поближе к царю. Ведь это гарантировало быструю карьеру.
И у Корнилова был шанс остаться в Петербурге.
Но он, надев аксельбанты генерального штаба, стремился на Восток.
И к удивлению начальства капитан Корнилов добровольно выбрал службу в далёком Туркестанском военном округе.
Ведь Туркестан и Сибирь всегда его манили.
Средняя Азия, вообще Восток стали душевным пристрастием Корнилова ещё в стенах кадетского корпуса.
Его нисколько не страшили ни азиатская жара, ни безводные пески.
Туркестан был его родиной, его большой любовью…
«Где родился, там и пригодился!»

Корнилов – разведчик (почти как Штирлиц).

6 лет – в 1898-1904 годах - проводит Корнилов в Туркменистане.
Там он служит в должности помощника старшего адъютанта штаба округа.
А немного позже становится штаб-офицером для особых поручений.

Корнилов - отличный офицер.
Владеет 3-мя европейскими языками, множеством наречий и языков Туркестана, китайским, фарси и урду.
Человек ярко выраженной азиатской внешности.

Естественно, он не мог не заинтересовать разведку Российской империи.
И Корнилов работает в разведывательном отделе штаба Туркестанского военного округа,
Офицеру генерального штаба была поручена миссия военного разведчика на среднеазиатских границах России.

Корнилов то в лохмотьях странника, то в халате восточного купца месяцами бродил по дорогам Афганистана, Восточной Персии, китайской Кашгарии и Индии.
За 6 лет - с 1899-го по 1904-й год - он исколесил тысячи километров.
Одетый в драный халат, в дорожной пыли и обожжённый солнцем, он сумел пробраться в самые запретные районы, где ещё не ступала нога немусульманина, неверного, гяура.
Корнилову помогали:
- внешность,
- а также знание языков и обычаев,
- умение приспосабливаться к самым невероятным условиям.
Постоянно рискуя жизнью, он всё время менял обличье. И преображался в мусульманина, выдавал себя за купца, путешественника.
Вёл сложную игру с английскими разведчиками-конкурентами…

Вот только несколько эпизодов той поры.

Так, в 1898 году он предпринял смелую, но самовольную операцию по разведыванию плана английской крепости, под названием Дейдади. Он находился в Афганистане, вблизи границ России.
Капитан Корнилов снял мундир и облачился в зловонное тряпье бродяги.
Отпустив бороду, он стал неотличим от вечных странников унылых караванных дорог. Почерневший под свирепым солнцем, покрытый пылью, он как бы растворился в океане человеческих песчинок, гонимых постоянным ветром с гималайских круч.
Он самолично пересёк границу. Используя свою азиатскую внешность и отличное знание языка, Лавр Георгиевич под видом добровольца, который собирался идти на службу эмиру Абдурахману, пробрался в бастион.
И сделал ряд снимков британской крепости. А также обследовал прилегающую местность.
Через шесть недель он вернулся. Лавр Георгиевич выложил начальству искусно выполненные схемы всех кашгарских приграничных укреплений. Особое внимание он уделил планам крепости Дейдани.
В объяснительной записке он указал, что англичане, без всякого сомнения, готовятся поразить Россию в областях, жизненно важных, однако покуда ещё недостаточно освоенных и укреплённых. В этом отношении исключительное значение приобретал Афганистан. По сути дела, территория этой дикой страны послужит плацдармом для нападения.
Корнилов предупреждал, что первой целью захватчиков будет достижение линии: Дон - Царицын - Астрахань.
Чрезвычайно важное значение при этом обретает такой стратегический пункт, как городишко Мерв с его железнодорожным мостом через Амударью... В случае же утраты инициативы противник скорей всего построит свою оборону севернее Кабула и станет перемалывать русские войска в той последовательности, с какой они будут вводиться в бой из-за гористой местности, поэтому он предостерегал от втягивания в глубокие и узкие ущелья Гиндукуша.
Корнилов достал информацию, которую высшие чины получить даже и не надеялись.
Правда, подобная инициатива вызвала нарекания со стороны начальства в Петербурге. Там считали необоснованным рисковать жизнью талантливого офицера.
И вместо награды за столь искусно проведённую операцию, Корнилов получил выговор…

С небольшим отрядом казаков, первым из европейцев, он проходит «Степь отчаянья» - белое пятно на карте Ирана.
Сотни вёрст бесконечных песков, ветра, обжигающего солнца, где невозможно достать воду.
Все путешественники, пытавшиеся исследовать этот район, погибали от голода и жажды.
Корнилову удалось составить точное и обширное описание местности.
Результатом похода капитана Корнилова стал богатейший географический, этнографический и военный материал.
Он позже был опубликован в Ташкенте и Петербурге.

С 1903-го по 1904-й год длилась командировка в Индию.
Там Корнилов успешно налаживает разветвленную агентурную сеть и занимается анализом состояния британских колониальных войск.
Говоря о колониальной политике Англии, он тонко подметил, что владычица морей не спешит поднять Индию до уровня метрополии. А вот Россия свои национальные окраины именно поднимает. В этом существенная разница между двумя империями. Российская империя не питается соками присоединённых земель. А, наоборот, не жалеет для окраин ни средств, ни ресурсов.
Позже его секретный «Отчёт о поездке в Индию» был опубликован Генеральным штабом.

Как разведчик он показал прекрасные аналитические способности.
А результаты его исследований имели не только военную, но и научную ценность.
Некоторые из них были опубликованы в журналах.
Книга Корнилова «Кашгария и Восточный Туркестан» была довольно высоко оценена в научных кругах, как в России, так и за границей.
Его имя приобрело известность…

Служба в Туркестане принесла молодому офицеру орден Святого Станислава 3 степени.

Участие в Русско-японской войне 1904 - 1905 годов.

В 1904 году началась Русско-японская война.
В то время Корнилов находился в командировке в Белуджистане (Индия).
Лавр Георгиевич рвался на фронт.
Он добился перевода в действующую армию.

И с сентября 1904-го по май 1905-го года занимал должность штаб-офицера 1-й бригады Сводно-стрелкового корпуса.
Фактически же он исполнял обязанности начальника штаба.

В аттестации указывалось:

«…Здоровье - хорошее, умственные способности - выдающиеся, нравственные качества - очень хорошие… воли твёрдой, трудолюбив и при большом честолюбии… вследствие прекрасных способностей, а равно большого самолюбия справится со всякими делами…».

Корнилов стал героем Русско-японской войны.
Действуя самоотверженно, мог не раз погибнуть на чужой китайской земле…

Отличился Лавр Георгиевич в неудачном сражении под Мукденом в феврале 1905-го года.
Тогда он прикрывал отход армии, находясь с бригадой в арьергарде.
Окружённый японцами в деревне Вазые, Корнилов штыковой атакой прорвал окружение. И вывел бригаду с присоединёнными к ней частями на соединение с армией.
При этом он проявил бесстрашие и командирскую распорядительность.

Как вспоминал генерал М. К. Дитерихс, встретивший Корнилова вскоре после этих событий:

«Скромно, смущённо Корнилов возвращался со своего геройского подвига. Он не отдавал себе отчёта о том величии личного подвига, на который толкнула его отвага воина и понимание обстановки готовившейся сухопутной Цусимы под Мукденом, для армий несчастливого Куропаткина. Только глаза его горели огнём счастья и отваги и виделась в них сознательная готовность пожертвовать собой, но спасти русскую армию…»

За годы Русско-японской войны он получил орден Святого Георгия 4-й степени, Георгиевское оружие.
И был произведён в полковники «за боевые отличия». Это давало право на потомственное дворянство…

В межвоенный период.

Неудачное окончание Русско-японской войны привело к реформированию всей военной системы и продвижению по службе наиболее отличившихся офицеров. Среди них был и Корнилов.
С мая 1906-го по апрель 1907 года он служил в отделе 1-го обер-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба.
Там занимался постановкой разведки на южных рубежах империи.
Лавр Георгиевич присоединился к группе военных офицеров во главе с Ф. Ф. Палицыным, которые выступали на кардинальное реформирование вооружённых сил. Среди иных участников были и другие в будущем прославленные генералы, например, М. В. Алексеев, С. Л. Марков, И. П. Романовский. Все они и будут стоять у истоков Белого движения…

Однако штабная должность была не по душе Лавру Георгиевичу.
Мятежная душа «сына Востока» томилась в столице.
К тому же он в это времени перенёс тяжёлые потрясения: смерть отца и маленького сына.

В 1907 году он вырвался из столицы и снова ушёл в разведку, став военным атташе в Китае (с 1 апреля 1907 года до 24 февраля 1911 года).
4 года он вёл там дипломатическую работу во имя военных интересов России, соперничая с дипломатами Англии, Франции, Германии, Японии.
По старой привычке объездил всю Монголию и большую часть Китая.
Он изучает китайский язык, создаёт агентурную сеть, выполняет различные дипломатические и разведывательные задания.

Вот один из эпизодов той поры.
Были получены сведения, что в китайской армии готовится отряд, обучаемый по европейскому образцу.
Корнилову было дано задание - разузнать про этот отряд всё, что только возможно.
Лавр Георгиевич, переодевшись в богатый халат, нацепив шапочку с золотым шариком, под видом крупного китайского чиновника явился в крепость.
Он с важным видом инспектирует отряд. А китайцы специально для него устраивают военный парад, проходя перед «посланником неба» церемониальным маршем…

Благодаря Корнилову, Российская империя получала большие объёмы разведданных.

Как писал известный историк военной разведки Звонарёв:

«По словам 5-го делопроизводства Генштаба, сведения военной агентуры о развитии военных реформ в Китае и о различных организационных мероприятиях военного характера, предпринимавшихся китайским правительством, были вполне удовлетворительными, зачастую обширными, полными и обстоятельными. Наиболее ценные, полные и обстоятельные донесения получались от военного агента».

Конечно, были и определенные «шероховатости».
Помощник Корнилова в Мукдене подполковник Афанасьев неоднократно жаловался на излишне авторитарный стиль руководства.

Вернувшись в Россию, Лавр Георгиевич в 1911 году принял должность командира 8-го Эстляндского полка в Варшавском военном округе.
Но вскоре его талант востоковеда-разведчика понадобился вновь.
Он (будучи произведён в чин генерал-майора) опять уехал на Восток - в Заамурский корпус пограничной стражи. Там стал начальником 2-го отряда.
Отряд этот состоял из 2-х пехотных и 3-х конных полков. И охранял Китайскую Восточную железную дорогу (КВЖД) и промышленные предприятия в её зоне.

С приходом на новую должность Лавр Георгиевич развил кипучую деятельность:
- Он сразу же обратил внимание на необходимость уточнить карты Манчжурии.
- Начал чаще проводить манёвры и военные игры.
- А также активнее бороться с хунхузами (китайскими преступными группировками).

Как вспоминал полковник Д. К. Хотовицкий о тех годах:

«На службе Л.Г. был сухой, требовательный и не разговорчивый, но в свободное время это был милый и хороший собеседник».

В 1913 году Лавр Георгиевич инициировал расследование по организации довольствия. И выявил факты воровства. И столкнулся в конечном итоге с премьер-министром Коковцовым.
«Политический вес», понятное дело, был неравным.
А потому Корнилов вернулся в военное ведомство командиром бригады 9-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии.
Она располагалась на острове Русском во Владивостоке.

На фронтах 1-й мировой войны.

Летом 1914 года разразилась Первая мировая война.
Корнилов никак не мог остаться в стороне.
А потому отбыл на фронт…

Он стал командиром 1-й бригады 49-й пехотной дивизии (24-й корпус генерала Цурикова).
Вскоре ему дали 49-ю стрелковую дивизию.
Начавшиеся ожесточённые бои позволили Корнилову проявить волю и умение командовать дивизией.
В боях под городом Миколаевым ему пришлось выводить свои полки из окружения.
Сомкнувшееся кольцо австрийских войск он прорывал штыковой атакой последнего дивизионного резерва силой в один пехотный батальон.
Генерал лично повёл его в рукопашный бой.

А затем Л. Г. Корнилов по протекции Цурикова был назначен начальником 48-й пехотной дивизии.

48-я дивизия под его командованием сражалась во всех боях в Галиции и на Карпатах в составе 8-й армии генерала А. А. Брусилова на Юго-Западном фронте.
За доблестные действия в боях и сражениях 48-я дивизия получила название «Стальной».

Личная храбрость, его справедливость и харизма сделали Корнилова популярным среди солдат и офицеров.
Он был очень смелым человеком.
И никогда не кланялся пулям, всегда был впереди.
И этим привлекал к себе сердца солдат.
Вместе с тем, самонадеянный и тщеславный, маленький генерал абсолютно не считался ни с чьим мнением. Ему ничего не стоило проигнорировать прямой приказ самого командующего фронтом.

Николай Зенькович в своей книге «Тайны ушедшего века: Власть. Распри. Подоплёка» пишет:

«Получив под своё начало пехотную дивизию, Корнилов в первом же бою увлёкся наступлением и вырвался вперёд так далеко, что возникла угроза её полного окружения. Опьянённый успехом, он не придавал значения предостережениям о том, что продвижение соседей слева и справа замедлилось, а потом и вовсе остановилось. Маленький генерал с остро обозначенными калмыцкими скулами вёл свою дивизию вперёд и только вперёд – к сверкавшим огням славы, к громким фанфарам победы.
Напрасно вдогонку оторвавшейся дивизии летели распоряжения о немедленном прекращении наступления, занятии обороны и установлении связи с правым и левым флангами. Маленький генерал лишь пренебрежительно фыркал, выслушивая очередного гонца. Не выполнил он и прямого приказа об отходе. Самонадеянность генерала обошлась дорого. Наутро неприятель перешёл в контрнаступление. Разгром был полный. Корнилов потерял 28 орудий и много пулемётов. Остатки дивизии удалось спасти, бросив в бой кавалерийскую дивизию.
Взбешенный амбициозностью много мнившего о себе генерала, командующий фронтом Брусилов распорядился отдать Корнилова под суд за невыполнение приказа об отходе, что привело к большим потерям в живой силе и вооружении. Из Петрограда прибыла комиссия для расследования этого чрезвычайного происшествия. Но – о чудо! – Корнилова оправдали. Высокие покровители защитили своего подопечного! – в один голос заявляют мемуаристы. Иначе чем объяснить небывалый случай? Объяснение-то было, да уж больно невыгодно его излагать применительно к человеку, объявленному реакционером. Корнилову удалось убедить членов петроградской комиссии в том, что победа была близка, и если бы не медлительность соседей справа и слева, успех был бы достигнут.
Это не единственный случай, когда самолюбивый генерал полагался исключительно на свою интуицию, игнорировал рекомендации и даже прямые приказы командования. И каждый раз болезненная самонадеянность Корнилова приводила к печальным последствиям. В Карпатах, например, он снова слишком увлёкся и, сознательно нарушив директиву командования об отходе, попал в окружение. С огромным трудом, оставив большое количество пленных, бросив артиллерию и обозы, ему удалось прорваться к своим.
И снова разбирательство, грозившее судом. И – оправдание, которое мемуаристы объясняют высоким заступничеством.
Третий случай вообще уникальный. Весной 1915 года – очередная конфронтация с командованием. Дивизия Корнилова снова вырывается далеко вперёд, путая карты штабистам. Генералу дают приказ на отход, но как он будет смотреть в глаза солдатам, которые прошли столько километров под градом пуль и шрапнели. А теперь вот вынуждены будут сдавать врагу завоёванные позиции. Корнилов приказ не выполняет, и наутро оказывается в клещах. Сдался со всей дивизией! – злорадствуют мемуаристы, осуждая неуправляемого генерала».

Его бывший начальник А. А. Брусилов в книге своих воспоминаний не раз упоминал о достоинствах Корнилова:

«Он был очень смелый человек…»,
«Безусловно храбрый человек».

И замечал:
«Теперь, когда он давно погиб, я могу только сказать: «Мир праху его».

В то же время на протяжении всей книги не было сказано ни единого слова о воинских достоинствах Л. Г. Корнилова, который возглавлял дивизию в составе армии Брусилова.
Автор смог вспомнить лишь вопиющие нарушения Корниловым приказов, которые приводили к ненужным потерям солдат и, в конечном счёте, вели дивизию к поражениям.
Этот генерал умел мастерски очаровывать людей. Для солдат и офицеров он был «отцом родным».

Брусилов писал:

«Странное дело, генерал Корнилов свою дивизию никогда не жалел: во всех боях, в которых она участвовала под его начальством, она несла ужасающие потери...»

«Отец солдатам», по словам Брусилова, был:

«сильно повинен в излишне пролитой крови солдат и офицеров».

Однако Брусилов признавал:

«Между тем офицеры и солдаты его любили и ему верили. Правда, он и себя не жалел, лично был храбр и лез вперёд очертя голову».

Хотя Брусилов объяснял готовность Корнилова к безрассудному риску «горячностью», он в то же время признавал, что генерал решил, «очевидно, составить себе имя во время войны», даже рискуя собственной жизнью и жертвуя своими солдатами и офицерами…

Вступление в новую должность совпало с крупным наступлением австрийцев.
Против русского 24-го корпуса они выставили два своих.
Завязался тяжёлый бой у деревни Комарно.
Несмотря на первоначальный успех, русские войска были сбиты с позиций и были вынуждены отступить.

Описывая боевые действия в конце августа 1914 года на Юго-Западном фронте, Брусилов писал о Корнилове:

«В первом же сражении, в котором участвовала его дивизия, он вылез без надобности вперёд, и когда я вечером отдал приказ этой дивизии отойти ночью назад, так как силы противника, значительно нас превышавшие, скапливались против моего центра, куда я стягивал свои силы, - он приказа моего не исполнил и послал начальника корпуса ко мне с докладом, что просит оставить его дивизию на месте. Однако он скрыл эту просьбу от командира корпуса Цурканова. За эти действия я отрешил начальника корпуса Трегубова от должности. Наутро дивизия Корнилова была разбита и отброшена назад, и лишь 12-я кавалерийская дивизия своей атакой спасла 48-ю пехотную дивизию от полного разгрома, при этом дивизия Корнилова потеряла 28 орудий и много пулемётов. Я хотел тогда же предать его суду за неисполнение моего приказа, но заступничество командира корпуса Цурканова избавило его от угрожавшей ему кары».

Иначе увидел этот эпизод генерал Деникин (он тогда командовал 4-й стрелковой бригадой):

«Положение становилось критическим, в этот момент Корнилов, отличавшийся чрезвычайной храбростью, лично повёл в контратаку последний свой непотрепанный батальон и на некоторое время остановил врагов. Но вскоре вновь обойдённая 48-я дивизия должна была отойти в большом расстройстве».

Деникин отмечал:

«Получилась эта неудача у Корнилова, очевидно, потому, что дивизия не отличалась устойчивостью, но очень скоро в его руках она стала прекрасной боевой частью».

Так или иначе, но прорвать фланг русской армии австрийцам не удалось.
В целом для противника ситуация складывалась весьма печально. И это заставило его начать отступление к реке Сан всем фронтом.

В конце октября 8-я армия переправилась через реку Сан.
А через несколько недель вышла к Карпатам.
Брусилов решил оттеснить противника к перевалам в Карпатах.
Начавшееся наступление стало «звёздным часом» Корнилова и его «Стальной» дивизии.
Его войска продвигались с боями в тяжелейших погодных условиях: морозы, метели, обледенелые склоны гор и практически полное отсутствие дорог.
Однако благодаря упорству и успешному руководству со стороны Корнилова, а также героизму нижних чинов и офицеров дивизия успешно теснила противника.

Уже 5 (18) ноября Корнилов при поддержке кавалерии захватил важный Ростокский перевал.
А 9 ноября взял деревню Синна.
48-я дивизия перевалила Карпаты и начала спускаться на Венгерскую равнину.

На следующий день она, согласно приказу командира корпуса, захватила деревню Гуменное.
Как-то в ночном бою группа добровольцев, возглавляемая Лавром Георгиевичем, несмотря на свою малочисленность, разбила целую бригаду австрийцев.
При этом были захвачены в плен командир бригады генерал-майор Рафт, 17 офицеров и 1200 нижних чинов.

Австрийский генерал был настолько потрясён этой дерзкой операцией русских, что заявил:

«Корнилов - не человек, стихия».

Стремясь к реваншу, противник начал подтягивать подкрепления и попытался прорвать фронт дивизии Корнилова.
Недостаток снарядов и патронов, а также выдвинутое вперёд положение заставили Корнилова начать 15 (28) ноября общее отступление, которое завершилось через пять дней.

Отметим, что в своих мемуарах А. А. Брусилов дал негативную оценку действиям Корнилова.

По его словам, в ноябре 1914 года, когда шло наступление Юго-Западного фронта, 24-му корпусу, в который входила дивизия Корнилова:

«Было приказано не спускаться с перевала, но тут генерал Корнилов опять проявил себя в нежелательном смысле: увлекаемый жаждой отличиться и своим горячим темпераментом, он не выполнил указания своего командира корпуса и, не спрашивая разрешения, скатился с гор и оказался, вопреки данному ему приказанию, в Гуменном; тут уже хозяйничала 1-я сводная казачья дивизия, которой и было указано, не беря с собой артиллерию, сделать набег на Венгерскую равнину, произвести там панику и быстро вернуться. Корнилов возложил на себя, по-видимому, ту же задачу, за что и понёс должное наказание. Гонведовская дивизия, двигавшаяся от Ужгорода к Турке, свернула на Стакчин и вышла в тыл дивизии Корнилова. Таким образом, он оказался отрезанным от своего пути отступления; он старался пробиться обратно, но это не удалось, ему пришлось бросить батарею горных орудий, бывших с ним, зарядные ящики, часть обоза, несколько сотен пленных и с остатками своей дивизии... вернуться тропинками».

Воспоминания же А. И. Деникина, свидетельствуют об обратном.
По мнению Антона Ивановича, именно Брусилов не обеспечил должной поддержки Корнилова, который по приказанию начальства (а не самовольно, как писал командующий армией) в течение пяти дней вёл бои у Гуменного.

Однако, как потом вспоминал А. И. Деникин:

«Виновником неудачи был объявлен Корнилов».

Брусилов был вне себя от гнева.

Он вспоминал:

«Тут уж я считал необходимым предать его суду за вторичное ослушание приказов корпусного командира, но генерал Цурканов вновь обратился ко мне с бесконечными просьбами о помиловании Корнилова, выставляя его пылким героем и беря на себя вину в том отношении, что, зная характер Корнилова, он обязан был держать его за фалды, что он и делал, но в данном случае Корнилов неожиданно выскочил из его рук. Он умолял не наказывать человека за храбрость, хотя бы и неразумную, и давал обещание, что больше подобного случая не будет. Кончилось тем, что я объявил в приказе по армии и Цурканову, и Корнилову выговор».

Корнилов сохранил свою должность…

* * *
В декабре 1914 года дивизия Корнилова опять сражалась в Карпатах.
«Стальная дивизия» - на самых главных участках.
В январе 1915 года 48-я захватывает главный Карпатский хребет и перевалы.
Открывается дорога в Венгрию.
А Корнилову присваивается звание генерал-лейтенанта.
В марте его дивизия опять одержала ряд тактических успехов.
Во всех этих боях Корнилов проявил себя как прекрасный тактик.
Он лично проводил рекогносцировки и постоянно находился в войсках, собственным примером воодушевляя солдат.

В апреле 1915 года германо-австрийские войска на участке Горлица - Громник нанесли страшной силы удар по войскам Юго-Западного фронта.
И раскололи их надвое.
Из-за ошибок командующего фронтом генерала Иванова русские армии вынуждены были отступить.
Их отход прикрывала «Стальная дивизия».
Случилось так, что дивизия была окружена. Случилось это на Дуклинском перевале в Карпатах.
Попытки пробиться не увенчались успехом.
Когда положение стало практически безнадёжным, Корнилов отдал приказ прорываться. А сам с одним батальоном остался прикрывать отход.
Отдельные части и подразделения всё же прорвались. Однако многие (в т.ч. и практически вся артиллерия) попали в руки противника.
Получилось так, что Лавр Георгиевич фактически свою дивизию частично «положил» в Карпатских горах.
Обеспечивая выход своей дивизии из окружения, тяжело раненный Корнилов с остатками отряда 29 апреля попал в плен к австрийцам…

Брусилов писал о Корнилове, что:

«Уже в 3-й армии, весной 1915 года, при атаке этой армии Макензеном, он не исполнил приказ, был окружён и сдался в плен со своей дивизией».

В своих мемуарах бывший военный министр Временного правительства А. И. Верховский писал:

«Сам Корнилов с группой штабных офицеров бежал в горы, но через несколько дней, изголодавшись, спустился вниз и был захвачен в плен австрийским разъездом».

По факту тяжёлого поражения тогда же учинили следствие.
Но начальник дивизии отсутствовал (был в плену).
А командующий Юго-Западным фронтом генерал Н. Иванов, да и Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич стремились замять дело.
Так и произошло…
К чести Лавра Георгиевича, в дальнейшем он и не снимал с себя ответственности за это поражение.
Но надо отметить, что бои дивизии в арьергарде и окружении позволили отойти другим соединениям.

Находясь в плену, Корнилов предпринял две неудачные попытки к бегству.
Лавр Гергиевич, мытарствуя по австрийским лагерям для военнопленных, в конце концов, оказался в лагере, находившемся в городе Кессиге.
В июле 1916 года он симулировал болезнь и был переведён в лагерь-госпиталь.
Помочь Корнилову вызвался фельдшер-чех Франтишек Мрняк.
В итоге, через год и три месяца ему удалось благополучно совершить побег из тюремного госпиталя.
И, переодетый в форму австрийского солдата, по поддельным документам он сумел пробраться через Венгрию до румынской границы.
В течение нескольких недель он плутал по лесу, пока набрёл на пастуха-румына. Тот и вывел его к Дунаю.
Переплыв Дунай на бревне, он благополучно добрался к своим (22 августа 1916 года).

Побег Корнилова произвёл сенсацию - это был едва ли не единственный за всю войну случай побега генерала из плена.

Возвращение Корнилова было триумфальным.
К тому времени с точки зрения пропаганды эффект Брусиловского прорыва уже прошёл:
- Русская армия обливалась кровью в бесконечных боях у Ковеля.
- А неоправданные надежды на решительную победу лишь усугубили пораженческие и антиправительственные настроения.
И здесь появилась фигура Корнилова, отважного генерала, который сумел бежать из плена.
История побега с многократными преувеличениями облетела все газеты.
Газеты брали у него интервью, взахлёб описывали подвиги «генерала-героя», печатали его фотографии.
Он стал самым популярным генералом российской армии и национальным героем.

Сам Лавр Георгиевич был вызван в Ставку Верховного Главнокомандования.
Там император Николай II ему лично вручил орден Святого Георгия 3-й степени за бои в Карпатах, хотя многие считали его виновником разгрома дивизии.

В наградном приказе говорилось:

«За то, что во время упорного сражения в Карпатах на реке Дукле 24 апреля 1915 года, когда командуемая им дивизия была окружена со всех сторон превосходным в силах противником, отважно пробивался по трупам заграждавшего дорогу неприятеля, чем дал возможность частям дивизии присоединиться к войскам своего корпуса».

Николай Зенькович:

«Знаки монаршего внимания были расценены как следствие высокого покровительства, которое Корнилов якобы имел при царском дворе. Намёки на могущественных заступников содержаться в ряде воспоминаний, написанных генералами, перешедшими на сторону советской власти. Они из кожи вон лезли, чтобы потрафить новым господам и представить человека, первым выступившего против их революции, в негативном свете. Мол, в военном отношении Корнилов ничем себя не проявил. Наоборот, своим маниакальным бонапартизмом приносил только ущерб, трижды подвергаясь сокрушительному разгрому. И всякий раз его спасали влиятельные лица.
Ну, конечно, генерал от инфантерии и всё прочее. Аристократия, одним словом, высший свет. Все они одним миром мазаны… Мало кто знает, что никаких высоких покровителей у Корнилова не было. Что родился он в семье степного крестьянина-казака, дослужившегося до младшего офицерского чина».

К этому времени, как писал в своих воспоминаниях А. И. Верховский:

«Генерал Иванов пытался найти хоть что-нибудь, что было бы похоже на подвиг и могло бы поддержать дух войск... О позорном поведении Корнилова рассказал потом раненный в тех же боях командир бригады его дивизии генерал Попович-Липовац, но ему было приказано молчать... Сознательно искажая правду, Иванов прославил Корнилова и его дивизию за их мужественное поведение в бою. Из Корнилова сделали героя на смех и удивление тем, кто знал, в чём заключался его «подвиг»... Иванов представил великому князю Николаю Николаевичу ходатайство о награждении Корнилова, которое было доложено Николаю II».

По этому поводу Брусилов писал:

«Убежав из плена, он (Корнилов) явился в Ставку и был принят царём. Не знаю, что он ему рассказывал, но кончилось тем, что ему был пожалован орден Георгия 3-й степени и он был назначен командиром, кажется, 25-го корпуса на моём фронте».

Историк Юрий Емельянов:

«Прославление Корнилова совпало с усилением заговорщической деятельности в военных кругах. Нет сомнения в том, что обласканный царём генерал вскоре вступил в ряды тех, кто готовил свержение самодержца. Вряд ли можно признать случайным, что в первые же дни Февральской революции генерал Корнилов был отозван с фронта решением Временного правительства и 2 марта 1917 года был назначен командующим столичным, Петроградским, военным округом».

В начале осени 1916 года Корнилов вновь убыл на фронт.
Уже в середине сентября ему дали 25-й пехотный корпус в составе Особой армии (генерала В. И. Гурко) Юго-Западного фронта.
Она вела бесплодные и кровопролитные наступления под Ковелем…
В корпусе Лавра Георгиевича любили.
Он заботился о людях. Много делал, чтобы они были вовремя накормлены. Строго спрашивал с нерадивых интендантов.
Солдаты души в нём не чаяли…

Стремительный карьерный взлёт.

Февральская революция поставила Корнилова в противоречивое положение:
- С одной стороны, генерал был предан присяге.
А присягал он царю и России.
- С другой стороны, он видел Николая II.
И знал, как он слаб, как подвержен чужому влиянию и не способен достойно править страной, особенно в тяжёлую эпоху перемен.
По мнению генерала, царь неуклонно тащил Россию к развалу.

Корнилов не раз вспоминал слова знаменитого генерала Драгомирова, сказанные им о Николае II:

«Сидеть на троне способен, но стоять во главе империи неспособен решительно».

Вот поэтому выходец из низов, Корнилов с одобрением встретил Февральскую революцию 1917 года и приход к власти Временного правительства.

Он тогда говорил:

«Старое рухнуло! Народ строит новое здание свободы, и задача народной армии - всемерно поддержать новое правительство в его трудной, созидательной работе».

Верил он и в способность России довести войну до победного конца.

После Февральской революции началась головокружительная карьера Лавра Георгиевича Корнилова.
Он за 5,5 месяцев прошёл путь от командира корпуса до Верховного Главнокомандующего.
И на всех постах Лавр Георгиевич стремился:
- сохранить в условиях нарастающей революционности боеспособность и организованность войск,
- поддержать воинскую дисциплину в частях,
- ограничить деятельность солдатских комитетов и комиссаров Временного правительства.

23 февраля 1917 года в Петрограде начались забастовки, митинги и демонстрации рабочих.
А 27 февраля взбунтовались запасные батальоны, составлявшие большую часть Петроградского гарнизона.
Тогда-то в Петрограде и вспомнили о Корнилове…

2 марта председатель IV Государственной думы Михаил Владимирович Родзянко направил в Ставку начальнику штаба генералу Алексееву телеграмму.
В ней он просил откомандировать в столицу на должность командующего Петроградским военным округом «для установления полного порядка и для спасения столицы от анархии» генерала Корнилова.
Расчёт делался на его популярность, связанную в основном с геройским побегом из плена.
Поздно вечером того же 2 марта 1917 года по представлению начальника штаба Ставки М. В. Алексеева Николай II утвердил назначение Корнилова.
Это было одно из последних (если не последнее) распоряжений царя перед его отречением от престола.
Так что Лавр Георгиевич Корнилов был последним военачальником, назначенным на свою должность Николаем II.

Популярный в стране и армии генерал «простого» происхождения был назначен командующим Петроградским военным округом.
Назначен был потому, что на этом месте хотели видеть «доблестного боевого генерала, имя которого было бы популярно и авторитетно среди населения…».
А Корнилов был знаменит.
Его военные успехи, его успешное бегство из австрийского плена, сделали его настоящим примером…

5 марта Корнилов уже в Петрограде.
Его встречают как «первого революционного командующего».
Как бы в подтверждение этого генерал Корнилов (по распоряжению Временного правительства и военного министра А. Гучкова) 8 марта лично объявляет находившуюся в Царском Селе семью свергнутого с престола царя Николая II (императрицу Александру Фёдоровну и царских детей) арестованной.
Сам Николай II был арестован в этот же день в Ставке армии, в Могилёве.

Позднее Александра Фёдоровна вспоминала об этом:

«Корнилов вёл себя в эти дни как настоящий верноподданный».

Юрий Емельянов:

«Через шесть дней после его вступления в должность из Могилёва сообщили, что был арестован бывший царь Николай. В тот же день, 8 марта, Корнилов арестовал всех членов царской семьи, включая юных царевен и больного цесаревича Алексея. Вряд ли многие из почитателей Корнилова или тех, кто совершает ежегодные паломнические марши к Ганиной яме, догадываются, что путь всех членов семьи Романовых к гибели был фактически проложен генералом Корниловым, неожиданно ставшим пламенным революционером».

Несмотря на то, что приказ был подписан ещё царём, фактически Лавр Георгиевич стал 1-м «революционным генералом».
Конечно же, никаким революционером он не был.
Корнилов стоял за сохранение крепкой власти.
Однако как человек прогрессивный понимал необходимость изменений.
И, выступая за порядок и жёсткую власть, он неоднократно заявлял о своей приверженности демократическим идеалам.

Фронтовой военачальник, скромный чернорабочий войны, он попадает на самый верх, в столицу, в старинное здание со знаменитой аркой на Дворцовой площади.
Правда, пробыл он там совсем недолго, всего полтора месяца…

Командующему округом было поручено водворить порядок в возбуждённом революцией столичном гарнизоне.
Но Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов всячески препятствовал этому…

Находясь в столице, Лавр Георгиевич быстро сошёлся с военным министром Гучковым.
И вместе с ним, с согласия Ставки, разрабатывал план создания Петроградской Отдельной армии для прикрытия столицы с включением в её состав Петроградского гарнизона.
Тогда же Корнилов начал завязывать контакты с различными общественными и деловыми кругами.
И здесь нельзя не упомянуть В. С. Завойко - известного финансиста и нефтяника. Он в апреле 1917 года стал ординарцем Корнилова. И занялся фактически его «раскруткой» как политической фигуры.

Нужно сказать, что Корнилов взялся за исполнение своих обязанностей со свойственным для него рвением.

На фоне общественно-политического хаоса и развала армии постепенно с весны 1917 года нарастало понимание того, что свобода без стабильности (т.е. «жёсткой власти») вырождается в анархию. Увеличивалось число тех, кто вступал за появление «твёрдой руки».
Однако для них Корнилов пока ещё не являлся знаковой фигурой - ему лишь предстояло набрать популярность…

Ситуация изменилась в апреле 1917 года во время 1-го кризиса Временного правительства.

21 апреля во время демонстраций солдат и рабочих, протестовавших против «империалистической политики министров-капиталистов», Корнилов приказал вывести на Дворцовую площадь две батареи Михайловского артиллерийского училища.
Но собрание офицеров и солдат училища постановило: приказ Корнилова не исполнять и пушек не давать.
К тому же исполком Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов возбудил вопрос о контроле распоряжений Корнилова. И заявил, что любые приказы командующего округом без санкции Совета недействительны.
В обстановке двоевластия, уязвленный и утомлённый Петроградской бессмыслицей, Корнилов, «не считая возможным для себя быть невольным свидетелем и участником разрушения армии», рапортом от 23 апреля подал в отставку с поста командующего военным округом.
И потребовал вернуть его в действующую армию.

Гучков пытался «устроить» его командующим Северным фронтом.
Однако, несмотря на просьбу Гучкова, Верховный главнокомандующий М. В. Алексеев отказался назначить Корнилова главкомом Северного фронта, справедливо указывая на отсутствие у Лавра Георгиевича должного опыта.

Не задерживаясь в Петрограде, Корнилов поспешил на фронт.
И в начале мая 1917 года принял под своё командование 8-ю армию на Юго-Западном фронте.
То есть, ту самую армию, которой в начале войны руководил Брусилов.
А последний с мая 1917 года стал Верховным главнокомандующим вооружёнными силами России.

К тому времени революция подорвала боеспособность армии, минимизировав власть начальников над личным составом.
Она находилась в состоянии полного разложения…

О генерале Корнилове давно шла слава как о человеке строгом, даже жестоком.
Штабные офицеры немедленно убедились в этом.
Корнилов принялся безжалостно подтягивать дисциплину, «потуже закручивать гайки».
Кое-кому это пришлось не по нраву:
«Царские порядочки!»

За короткие сроки Корнилову удаётся восстановить дисциплину и порядок в войсках.
В составе 8-й армии им стали создаваться специальные ударные части из наиболее морально устойчивых добровольцев.
Ещё 19 мая 1917 года своим приказом генерал Корнилов разрешил формирование «1-го ударного отряда 8-й армии» - будущего Корниловского ударного полка под командой капитана Михаила Неженцева.
Это была 1-я добровольческая часть в Русской армии.
Для собственной охраны он снял с фронта Текинский конный полк, состоявший из плохо говорящих по-русски туркмен. Корнилов еще с Туркестана полюбил лихих наездников, отлично знал их язык и обычаи, даже Коран. А текинцы в ответ буквально боготворили генерала.
Вместе с тем, слабое знание русского языка защищало солдат полка от влияния революционной пропаганды.

Комиссаром Временного правительства при 8-й армии был Борис Савинков - один из видных руководителей правого крыла эсеровской партии, ещё недавно бывший террористом. На его счету было немало человеческих жертв, включая министра внутренних дел России В. К. Плеве и великого князя Сергея Александровича.
Как писал Брусилов, бывший «слуга царю» Корнилов «тотчас же подружился с Борисом Савинковым».
К этому времени Борис Савинков имел немалый вес в кругах, близких к Временному правительству.
Он увидел в Корнилове офицера, способного обеспечить твёрдую революционную власть.

Политические связи генерала росли.
Не хватало лишь громкой победы на фронте.
Однако и здесь судьба улыбнулась ему…

* * *
На лето 1917 года было назначено очередное общее наступление русских армий.
С этим наступлением Временное правительство связывало не только стратегические, но и политические расчёты.
Успех на фронте, как надеялись, должен был «оздоровить» тыл.

Новый Верховный главнокомандующий генерал А. А. Брусилов предполагал основной удар нанести силами Юго-Западного фронта.
Причём 8-й армии отводилась второстепенная роль.
Однако, когда в середине июня русские солдаты (обладавшие подавляющим превосходством) перешли в наступление, именно Корнилов сумел добиться определённых успехов.
Его армии удалось прорвать оборону противника и продвинуться на 25-30 километров.
За 12 дней было взято в плен около 36 тысяч человек.
И были заняты города Калуш и Галич.

Однако 8-я армия не была поддержана соседями.
Фронт залихорадило.
Пошли солдатские митинги, антивоенные резолюции солдатских комитетов.
Наступление было сорвано…

А противник вскоре подтянул резервы и 6 июля австро-германские войска перешли в контрнаступление.
Начался беспорядочный отход русских войск.

Брусилов вспоминал:

«Когда противник перешёл в наступление, наши войска без сопротивления очистили свои позиции и пошли назад».

А. И. Деникин вспоминал:

«12 июля, ввиду безнадёжности положения, главнокомандующий отдал приказ об отступлении с Серета, и к 21-му армии Юго-Западного фронта, очистить всю Галицию и Буковину».

В этот, казалось бы, катастрофический момент Корнилов проявляет твёрдость и решительность.

После Тарнопольского прорыва немцев и общего отступления Русских армий удержавший фронт генерал Корнилов был произведён в генералы от инфантерии.

В обстановке, когда заколебался не только фронт, но и власть (в начале июля в Петрограде произошло вооружённое выступление рабочих и части гарнизона против Временного правительства), необходим был человек, способный помочь стабилизировать ситуацию.
Комиссар Временного правительства на Юго-Западном фронте Б. Савинков увидел такого человека в генерале Корнилове.
Весьма ограниченные успехи на фронте в начале июньского наступления создали Корнилову славу генерала, способного в тяжелейших условиях добиваться серьёзных успехов.
Имя Корнилова, не без активного содействия определённых патриотических кругов, превращалось в символ, в который всё больше верили те, кто страшился анархии.
Да и сам он уже не был застенчивым юношей, который когда-то учился в академии Генштаба: годы войны закалили его характер…

А фронт тем временем продолжал сыпаться.
Войска выходили из подчинения и отступали под напором австрийцев.

И в ночь с 7-го на 8-е июля 1917 года Корнилов был срочно назначен командующим Юго-Западным фронтом.

Брусилов считал, что с помощью нового друга (то бишь, Савинкова) Корнилов «повёл интригу против главкоюза (главнокомандующего Юго-Западным фронтом) Гутора», который был обвинён в начавшемся отступлении.

В тот же день Корнилов направил Временному правительству телеграмму.
В ней констатировал, что распропагандированная большевиками армия бежит, и требовал введения военно-полевых судов, смертной казни для дезертиров и мародёров.

В телеграмме говорилось:

«Армия обезумевших тёмных людей, не ограждавшихся властью от систематического развращения и разложения, ...бежит... Необходимо немедленно... введение смертной казни и учреждение полевых судов на театре военных действий».

В случае отказа применить эту меру «вся ответственность падёт на тех, кто словами думает править на тех полях, где царят смерть и позор предательства, малодушие и себялюбие».

8 июля Брусилов телеграфировал Временному правительству, что считает «безусловно необходимым немедленное проведение в жизнь мер, просимых ген. Корниловым».

Корнилов, не дожидаясь правительственной санкции, вечером того же дня телеграммой приказал командирам и комиссарам в случае самовольного ухода с позиций, «не колеблясь, применять против изменников огонь пулемётов и артиллерии».

Одновременно он отдал приказ о расстреле всех дезертиров:

«Без суда расстреливать тех, которые будут грабить, насиловать и убивать как мирных жителей, так и своих боевых соратников, и всех, кто посмеет не исполнять боевых приказов в те минуты, когда решается вопрос существования Отечества, свободы и революции».

Карл Густав Маннергейм в своих «Мемуарах» писал о Корнилове:

«В начале июля мы начали продвигаться вперёд. После нескольких небольших удачных операций наступление на главном направлении было остановлено, хотя на южном фланге 8-я армия под командованием генерала Корнилова выдвинулась на тридцать километров. После этой успешной операции он был назначен командующим Юго-Западным фронтом.
К сожалению, спустя короткое время военное счастье отвернулось от него. 14 июля противник начал контрнаступление в Галиции и на Буковине, и наши войска обратились в неуправляемое бегство. Тернополь и Черновцы пали, вся Украина оказалась под угрозой.
Тогда генерал Корнилов решил применить суровые меры. Были созданы специальные подразделения для отлова дезертиров, нерешительные и неспособные командиры безжалостно увольнялись и заменялись другими, все «митинги» были запрещены, а власть солдатских советов ограничена. Отдельным приказом генерал Корнилов восстановил военные трибуналы и смертную казнь. Эти меры сыграли свою роль, и наступление противника было остановлено, однако линия фронта уже откатилась на 100 километров назад».

Через неделю отход войск прекратился.

12 июля под давлением Корнилова Временное правительство приняло решение о восстановлении смертной казни на фронте.

16 июля Лавр Георгиевич направил в Ставку телеграмму.
В ней он требовал:
- Усиления власти войсковых начальников всех уровней при сохранении института комиссаров и войсковых комитетов, но с урезанными полномочиями последних.
- Распространения и на внутренние военные округа закона о смертной казни и революционно-полевых судах для военнослужащих, иначе «армии будут...вместо пополнений... [получать] банды распущенных необученных солдат, которые способны разлагать даже самые крепкие части».
- Запрещения ввоза в район расположения армии «литературы и газет большевистских направлений».
- Запрещения приезда в армию «всякого рода делегаций, депутаций и агитаторов без предварительного разрешения... военных властей».

В дни июньского наступления, а затем и отступления войск Юго-Западного фронта Корнилов показал себя как человек «сильной руки».
Он приказывал вешать и расстреливать солдат за неповиновение начальникам.
Стал кумиром в глазах кадетов и буржуазии, желавших видеть его диктатором.
На него обратили внимание представители Временного правительства, военные комиссары, эсеры Б. Савинков и М. Филоненко.
Это именно с их «подачи» Керенский начал «двигать» Корнилова.

Как писал Брусилов:

«Свалив и заместив его (Гутора), он (Корнилов) начал вести интригу против меня, Верховного главнокомандующего, и благодаря дружбе Савинкова с Керенским вполне успел и заместил меня».

19 июля Корнилов получил от Керенского предложение стать Верховным Главнокомандующим Русской армии.
И принял его.
Но оговорил в качестве условия полное невмешательство в его оперативные распоряжения.
Он телеграфировал Временному правительству о согласии принять пост при условии «ответственности перед собственной совестью и всем народом».

Трудно найти в мировой истории другой пример столь быстрого возвышения командарма до Верховного главнокомандующего - за 12 дней…

Блистательная, феерическая карьера Корнилова, в принципе, понятна. Керенскому ведь нужен был генерал, который бы под его контролем сумел обуздать революционное движение в армии, да и в тылу.
Но у Корнилова имелись свои планы.
До поры до времени он и его окружение готовы были идти вместе с Керенским.
Ну а затем, консолидировав крайне правые силы и укрепив свои позиции, установить в стране военную контрреволюционную диктатуру.

Но по замыслу Керенского Корнилову отводилась лишь роль дубинки, с помощью которой он рассчитывал:
- разгромить большевизм,
- резко сократить влияние Советов и других революционно-демократических организаций.

* * *
С 19 июля по 27 августа 1917 года Корнилов - Верховный Главнокомандующий (сменил на этом посту генерала А. А. Брусилова).

Корнилов разработал программу стабилизации положения в стране, в основу которой была положена идея о необходимости создания «армии в окопах, армии в тылу и армии железнодорожников». Причём все три надлежало подчинить железной дисциплине.

3 августа Корнилов представил Керенскому вариант программы, который был сочтён чрезмерно резким по форме, хотя Керенский и выразил согласие с предложенными мерами.

Позже он писал:

«Существо требований генерала Корнилова являлось только своеобразной формулировкой тех мер, которые уже отчасти проводились, отчасти проектировались Временным правительством, и это существо отвечало настроениям ответственных демократических и либеральных кругов».

10 августа доработанный текст был вновь передан Керенскому.
«Военный раздел» предусматривал восстановление дисциплинарной власти начальников в полной мере, резкое ограничение полномочий комиссаров и комитетов, введение смертной казни в тылу.
В «Гражданском разделе» предусматривалось объявление железных дорог и работающих на оборону заводов и шахт на военном положении, запрещение митингов, забастовок и вмешательства рабочих в хозяйственные дела. Подчёркивалось, что «Указанные мероприятия должны быть проведены в жизнь немедленно с железной решимостью и последовательностью».

В противоборстве с большевиками Керенский нуждался в поддержке твёрдого и решительного генерала. Хотя он и опасался, что тот со временем захочет отстранить Временное правительство от власти.
Лавр Георгиевич, судя по различным свидетельствам, действительно не исключал такого варианта развития событий и своего прихода к власти. Но не единоличной. А во главе нового национального правительства.
Впрочем, как показали последующие события, никаких конкретных планов на этот счёт Корнилов не разрабатывал…

Корниловский мятеж.

В августе 1917 года произошло событие, которое вошло в историю как «Корниловский мятеж».
Об этом см. в моём очерке «Обречённый «путч».

* * *
После подавления мятежа (31 августа) генерал оказался в Быховской тюрьме под следствием (2 сентября).
Вместе с бывшим Верховным Главнокомандующим в Быхове оказались генералы Деникин, Лукомский, Романовский, Эрдели, Ванновский, Марков.
По указанию Керенского была создана чрезвычайная комиссия, которая приступила к расследованию дела о мятеже генерала Корнилова.
Но быстро росла новая - левая, большевистская - опасность, и Керенский уже не спешил с судом.
Следствие затягивалось…

А быховские «сидельцы» использовали время для разработки планов продолжения борьбы.
В тюрьме, режим в которой был весьма вольным, Корниловым совместно с другими участниками выступления была разработана так называемая «Быховская программа».
Она предусматривала:
- установление сильной власти,
- возрождение армии,
- созыв Учредительного собрания,
- сохранение основных завоеваний Февральской революции.

Во главе Добровольческой армии.

А потом грянул большевистский Октябрь…

Одним из первых приказов ленинского правительства был приказ о строгой изоляции Корнилова.
После прихода к власти большевиков угроза расправы над арестованными генералами каждый день нарастала.
Накануне прибытия в Быхов красногвардейских отрядов исполнявший должность главковерха генерал Н. Духонин отдал распоряжение об освобождении Корнилова и его сподвижников.
В ночь на 19 ноября они покинули Быхов и двинулись на Дон.
А на следующий день прибывшие в Могилёв революционные матросы в присутствии нового главковерха Крыленко растерзали Духонина и надругались над его телом…

* * *
Генерал Корнилов, в сопровождении преданного ему Текинского конвоя, тайно покинул Быхов и двинулся на юг.
Он отправился на Дон.
Там, на Дону, атаман Каледин, не подчинившись большевикам, в это время начинает создавать Белую армию.
На Дону - в Ростове и Новочеркасске - собираются все те немногие, которые решили с оружием в руках отстаивать Россию.
Их задерживали по дороге красногвардейские заставы, расстреливали, выбрасывали из окошек поездов, топили в нужниках придорожных станций.
А они всё равно рвались к единственному очагу сопротивления…

Генерал и текинцы пробивались с тяжёлыми боями, преследуемые красными.
В конце концов, Корнилов распустил конвой и решил добираться до Новочеркасска один.
Верные люди переодели его под «мужичка»: облачили в тулупчик, баранью шапку.
Ротмистр Толстов проводил до станции Погары, посадил в поезд.
С подложным паспортом, в теплушке поезда Корнилов 6 декабря 1917 года прибыл на ростовский вокзал - на Дон.
Из Ростова бывший главковерх быстро добрался до Новоческасска.

Там, в Новочеркасске, Корнилов вместе с генералами М. В. Алексеевым и А. И. Деникиным, атаманом Калединым возглавил сопротивление большевикам.

Он участвовал в формировании для вооружённой борьбы с Советской властью Добровольческой армии.

Генерал Алексеев говорил:

«Мы зажигаем светоч, чтобы хоть одна светлая точка была среди охватившей Россию тьмы».

Лев Георгиевич вошёл в триумвират (Алексеев, Деникин, Корнилов), возглавлявший Донской гражданский совет.
От имени его в конце декабря 1917 года была выпущена политическая декларация.
Её основная цель - создание «временной сильной верховной власти из государственно мыслящих людей».
Эта власть должна:
- восстановить «права граждан», «свободу слова и печати», «свободу промышленности и торговли»,
- осуществить денационализацию промышленности,
- прекратить раздел и передел земли до разрешения земельного вопроса Учредительным Собранием,
- создать армию без выборных должностей,
- добиться созыва Учредительного Собрания.

27 декабря 1918 года было объявлено о создании Добровольческой армии.
Верховный руководитель – Алексеев.
Главнокомандующий – Корнилов.
Начальник штаба - А. С. Лукомский.

Как писал бывший депутат Государственной Думы Л. В. Половцев:

«Ген. Алексеев понимал, что во главе армии должен быть человек железной воли и популярный. Корнилов обладал и тем и другим качеством. Его беспримерное мужество, проявленное в боях с Германией, его непреодолимые наступления, его чудесное спасение из австрийской тюрьмы, наконец, последнее бегство из Быхова сделали имя его легендарным. Такой генерал мог совершить чудеса».

В январе 1918 года, выступая перед офицерами, Корнилов заявил:

«Я даю вам приказ, очень жестокий: пленных не брать! Ответственность за этот приказ перед Богом и русским народом я беру на себя!»

До 9 февраля 1918 года Добармия обороняла Ростов, на который с севера наступали красные.
А затем под их давлением оставила город и направилась на Кубань.
С Дона уходили примерно 3-4 тысячи человек.
Впереди с котомкой за плечами, как простой солдат, шёл Корнилов.
Начался знаменитый 1-й Кубанский (Ледяной) поход добровольцев.

1-й Кубанский (Ледяной) поход.

Подробно этот поход описан в моём очерке «Ледяной поход».

* * *
Генерал Корнилов до конца жизни был верен своим убеждениям.
Он был русским офицером, преданно служил монархии и Отчизне и всегда был готов выполнить свой долг.
Он не понимал и не принимал анархию, которая воцарилась в стране и в армии.
Корнилов – человек, искренне считавший себя спасителем России.
Это не только принципиальный противник большевизма, враг революции, но и русский патриот.
Не тупой солдафон и держиморда, желавший восстановить низвергнутый трон Николая Романова.
Но способный и храбрый военачальник, высокообразованный человек, знаток нескольких восточных языков, автор научных трудов.
Наконец, политик, понимавший невозможность простого возврата к дофевральскому режиму.

Вот что писал о нём А. И. Деникин:

«А он, суровый, честный воин, увлекаемый глубоким патриотизмом, неискушённый в политике и плохо разбиравшийся в людях, с отчаянием в душе и с горячим желанием жертвенного подвига, загипнотизированный и правдой, и лестью, и всеобщим томительным, нервным ожиданием чьего-то пришествия, - он искренне уверовал в провиденциальность своего назначения. С этой верой жил и боролся, с нею же умер на высоком берегу Кубани…»

Генерал Скоропадский в своих мемуарах «Мои воспоминания» о Корнилове писал так:

«Я побывал у Рателя, Духонина и отправился к Корнилову. У последнего мне всегда было приятно бывать. Я его знал, когда командовал Гвардейским кавалерийским корпусом вместо хана Нахичеванского, а затем 34-м корпусом, Корнилов же командовал 25-м. Нам тогда часто приходилось встречаться на совещаниях в Луцке у Валуева, и Корнилов на меня всегда производил впечатление человека честного и сильного. Он относился ко мне всегда хорошо. Еще недели за две до его назначения главнокомандующим, он звал меня к себе в 8-ю армию, где предлагал дать мне 23-й корпус. Я решил было согласиться из-за желания служить под командой Корнилова, но через несколько дней я узнал, что Корнилов поссорился со своими комитетами и решил сдать армию. Поэтому я отказался уходить от 34-го корпуса, с которым я сжился и который я мог бы покинуть лишь для того, чтобы служить у Корнилова. Еще раньше, когда Гурко уходил из Особой армии, где я командовал гвардейской дивизией, Гурко предложил мне на выбор пять корпусов, но мне жаль было бросать свой 34-й корпус. Обоих этих генералов я искрение любил и уважал и готов был принципиально за ними следовать. Я не ошибся. Корнилов, как и следовало было ожидать, получил Юго-Западный фронт, а на его место был назначен ужаснейший генерал Черемисов.
Корнилов встретил меня любезно и принял со словами: «Я от Вас требую украинизации Вашего корпуса. Я видел Вашу 56-ю дивизию, которую в 81-й армии частью украинизировал, она прекрасно дралась в последнем наступлении, Вы украинизируйте Ваши остальные дивизии, я Вам верну 56-ю, и у Вас будет прекрасный корпус». Эта 56-я дивизия была временно от меня оторвана и придана 8-й армии Корнилова, я же был с двумя дивизиями в 7-й армии. Корнилову я ответил, что только что был и Киеве, где наблюдал украинских деятелей, и на меня они произвели впечатление скорее неблагоприятное, что корпус впоследствии может стать серьезной данной для развития украинства в нежелательном для России смысле и т.д. На это мне Корнилов сказал, прекрасно помню его слова, они меня поразили: «Все это пустяки, главное война. Все, что в такую критическую минуту может усилить нашу мощь, мы должны брать. Что же касается Украинской Рады, впоследствии мы ее выясним. Украинизируйте корпус». Меня эти слова поразили, потому что общее впечатление об украинском движении заставляло думать, что движение это серьезное. Легкомысленное же отношение Корнилова к этому вопросу показало мне его неосведомленность или непонимание. Я старался обратить его внимание на серьезность вопроса, понимая, что к такому национальному чувству, какое было у украинцев, надо относиться с тактом и без эксплуатации его из-за его искренности. Я, помню, тогда вышел и подумал: не может же быть, чтобы Корнилов не продумал вопроса и принял решение, и такое важное, как национализация армии, не отдавши себе отчета во всех ее последствиях. Конечно, теперь, вспоминая всех этих генералов, я не поверил бы им, это были положительно дети в вопросах политики, но тогда, не имея другой мысли в голове, как борьбу с немцами на полях сражения, я не сомневался в правоте их мнений. На прощание Корнилов мне еще раз сказал: «Корпус Ваш будет украинизироваться, а теперь спешите к нему, он сегодня, вероятно, вступил в бой».

Роман Гуль писал:

«Что приятно поражало всякого при встрече с Корниловым - это его необыкновенная простота. В Корнилове не было ни тени, ни намёка на бурбонство, так часто встречаемое в армии. В Корнилове не чувствовалось «его превосходительства»… Простота, искренность, доверчивость сливались в нём с железной волей, и это производило чарующее впечатление. В Корнилове было «героическое». Это чувствовали все и потому шли за ним слепо, с восторгом, в огонь и в воду».

Утром 31 марта (13 апреля) 1918 года шальной артиллерийский снаряд, разорвавшийся в небольшом штабном домике, лишил Добровольческую армию его командующего.
Человека, который в самом начале Гражданской войны на необъятных просторах России возглавил Белое дело, не стало…

Участник событий Роман Гуль в своей книге «Ледяной поход» так вспомнит этот день:

«31 марта… Пятый день беспрерывного гула, треска, взрывов… Бой с фронта, бой с тыла… Яркое солнце. Весёлое утро. Но сегодня всё особенно тревожно… Подходит бледный, встревоженный капитан Ростомов. «Ты ничего не знаешь?» - «Нет. Что?» - «Корнилов убит, -глухо говорит он, - но, ради Бога, никому не говори, просят скрывать…»

Деникин вспоминал:

«Люди плакали навзрыд... В Корнилове, как в фокусе, сосредоточилось ведь всё: идея борьбы, вера в победу, надежда на спасение».

Л. В. Половцев писал:

«Его смерть произвела потрясающее действие на Добровольческую Армию. Его боготворили добровольцы, беспредельно верили ему и беспрекословно исполняли его приказания. Он всегда был среди них, а во время боя, иногда, даже и впереди их».

Лавр Георгиевич Корнилов не имел в своем «походном ранце» ничего, кроме воинского долга.
Это был типичный представитель российского сословия, профессией которого была защита Родины, Отечества.
Высокие его чины свидетельствовали всего лишь об уме, честности и отваге, доходившей до самопожертвования, этого человека.
Мы знаем целую плеяду тех «тягловых» военачальников, беззаветных служак, добывших свои немалые чины боевыми заслугами на поле брани.
Таковы были и Суворов, и Кутузов, и Ермолов, и Скобелев, и Деникин, и Крымов и множество других.
Лавр Георгиевич - из их числа.
Путь генерала Корнилова отразил в себе судьбу русского офицера в трудный и переломный период российской истории.
Этот путь завершился для него трагически, оставив в истории громкую память о «Корниловском мятеже» и «Ледяном походе» Добровольческой армии.
Лавр Георгиевич сполна испытал на себе любовь и ненависть людей:
- мужественного генерала-патриота беззаветно любили его боевые товарищи,
- чернили и ненавидели революционеры.
Сам он не стремился к славе, действуя так, как подсказывала ему его совесть и убеждения…

В ночь на 2 апреля генерала Корнилова тайно похоронили в степи.
На месте захоронения не было ни могильного холмика, ни креста. Лишь у нескольких офицеров на картах были сделаны отметки.
А на следующее утро в эту местность пришли войска Красной Армии.
Им стало известно о месте тайного захоронения Главнокомандующего Добровольческой армией.
Могила генерала Корнилова была осквернена красноармейцами.
А его труп в течение нескольких дней волочили на верёвке по улицам Екатеринодара и потом выставили на городской площади.
Его рубили шашками, пинали ногами, подвешивали на дереве, рвали на куски.
Затем почти бесформенную массу отвезли на скотобойню, обложили соломой и начали жечь.
Жгли два дня, пепел тут же развеивали по ветру…

В газете «Известия» тогда же была помещена статья Ю. Стеклова «Генерал Корнилов».
В ней, в частности, говорилось:
«С Корниловым отходит в историю целая полоса российской контрреволюции».
Стеклов ошибся…

Корниловский «путч» в августе 1917 года и действия маленькой Добровольческой армии под командованием Корнилова в конце 1917 - начале 1918-го заложили основу «Белому делу».
Делу, вскоре ставшему главным и грозным противником Советской власти…