Форум «Трансформация» будет проходить четыре раза в год. Предисловие к русскому изданию

Взятие Измаила

Штурм Измаи́ла - осада и штурм в 1790 году турецкой крепости Измаил русскими войсками под командованием генерал-аншефа А. В. Суворова, в ходе русско-турецкой войны 1787-1791 годов.

Штурм Измаила в 1790 году был предпринят по приказу главнокомандующего Южной армией генерал-фельдмаршала Г. А. Потёмкина. Решить эту задачу не смогли ни Н. В. Репнин (1789), ни И. В. Гудович, ни П. С. Потёмкин (1790), после чего Г. А. Потёмкин поручил задачу А. В. Суворову.

Прибыв 2 (13) декабря под Измаил, Суворов в течение шести дней вёл подготовку к штурму, в том числе обучая войска штурмовать макеты высоких крепостных стен Измаила. Рядом с Измаилом, в районе нынешнего села Сафьяны в кратчайшие сроки были выстроены земляные и деревянные аналоги рва и стен Измаила - военнослужащие тренировались забрасывать фашинником ров, быстро ставить лестницы, после подъёма на стену они быстро кололи и рубили установленные там чучела, имитирующие защитников. Суворов проинспектировал учения и в целом остался доволен: его проверенные войска делали всё как надо. Но, несомненно, он понимал всю сложность штурма и его непредсказуемость. Ещё в первые дни осады, только прибыв под Измаил, Суворов, неприметно одетый и на паршивой лошадке (чтобы не привлекать внимание турок), в сопровождении только одного ординарца объехал крепость по периметру. Вывод был неутешительным: «Крепость без слабых мест», - были его слова штабу по результатам её осмотра. Спустя много лет Суворов не раз признавался об Измаиле в порыве откровенности: «На штурм подобной крепости можно было решиться только один раз в жизни…». Незадолго до штурма Суворов послал по-суворовски предельно краткое и ясное письмо-ультиматум начальнику крепости великому сераскеру Айдозле-Мехмет-паше: «Я с войсками сюда прибыл. Двадцать четыре часа на размышление - и воля. Первый мой выстрел - уже неволя. Штурм - смерть». Ответ великого сераскера был достойным: «Скорее Дунай потечёт вспять и небо упадёт на землю, чем сдастся Измаил». Суворову и его штабу было понятно: турки будут стоять насмерть, тем более что был известен фирман султана, где он обещал казнить каждого, кто покинет крепость Измаил - в Измаиле собрались остатки разбитых в Бессарабии турецких войск, которых султан за свои неудачи фактически приговорил либо погибнуть с честью в бою с русскими, либо с позором от своих палачей. В течение двух дней Суворов вёл артиллерийскую подготовку, а 11 (22) декабря в 5 часов 30 минут утра начался штурм крепости. К 8 часам утра все укрепления были заняты, но сопротивление на улицах города продолжалось до 16 часов.

Турецкие потери составили 29 тысяч человек убитыми. Потери русской армии составили 4 тысячи человек убитыми и 6 тысяч ранеными. Были захвачены все орудия, 400 знамён, огромные запасы провианта и драгоценностей на 10 миллионов пиастров. Комендантом крепости был назначен М. И. Кутузов, в будущем знаменитый полководец, победитель Наполеона.

24 декабря является Днём воинской славы России - День взятия турецкой крепости Измаил русскими войсками под командованием А. В. Суворова.

Штурм Измаила

Предыстория

Не желая примириться с результатами русско-турецкой войны 1768-1774 годов, Турция в июле 1787 года ультимативно потребовала от России возвращения Крыма, отказа от покровительства Грузии и согласия на осмотр проходящих через проливы русских торговых судов. Не получив удовлетворительного ответа, турецкое правительство 12 (23) августа 1787 года объявило России войну. В свою очередь, Россия решила воспользоваться ситуацией, чтобы расширить свои владения в Северном Причерноморье за счет полного вытеснения оттуда турецких войск.

В октябре 1787 года русские войска под командованием А. В. Суворова практически полностью уничтожили 6-тысячный десант турок, намеревавшихся захватить устье Днепра, на Кинбурнской косе. Несмотря на блестящие победы русской армии под Очаковым в 1788 году, у Фокшан и на реке Рымник в 1789 году, а также победы русского флота у Очакова, и Фидониси в 1788 году, в Керченском проливе и у острова Тендра в 1790 году, противник не соглашался принять условия мира, на которых настаивала Россия, и всячески затягивал переговоры. Российские военачальники и дипломаты сознавали, что успешному завершению мирных переговоров с Турцией значительно способствовало бы взятие Измаила.

Измаильская крепость лежала на левом берегу Килийского рукава Дуная между озёрами Ялпухом и Катлабухом, на склоне отлогой высоты, оканчивающейся у русла Дуная низким, но довольно крутым скатом. Стратегическое значение Измаила было очень велико: здесь сходились пути из Галаца, Хотина, Бендер и Килии; здесь было наиболее удобное место для вторжения с севера за Дунай в Добруджу. К началу русско-турецкой войны 1787-1792 годов турки под руководством немецких и французских инженеров превратили Измаил в мощную крепость с высоким валом и широким рвом глубиною от 3 до 5 саженей (6,4 - 10,7 м), местами наполненным водой. На 11 бастионах располагалось 260 орудий. Гарнизон Измаила составляли 35 тысяч человек под командованием сераскера Айдозлы-Мухаммад-паши. Однако, по другим сведениям, турецкий гарнизон на момент штурма Измаил состоял числом до 15 тыс. человек, при этом мог увеличится за счет местных жителей. Частью гарнизона командовал Каплан Гирей, брат крымского хана, которому помогали пять его сыновей. Султан сильно гневался на свои войска за все предшествовавшие капитуляции и фирманом повелел в случае падения Измаила казнить из его гарнизона каждого, где бы он ни был найден.

Осада и штурм Измаила

В 1790 году, после овладения крепостями Килия, Тульча и Исакча, главнокомандующий русской армией князь Г. А. Потемкин-Таврический отдал приказ отрядам генералов И. В. Гудовича, П. С. Потемкина и флотилии генерала де-Рибаса овладеть Измаилом. Однако их действия были нерешительными.

26 ноября военный совет решил снять осаду крепости ввиду приближения зимы. Главнокомандующий не утвердил этого решения и предписал генерал-аншефу А. В. Суворову, войска которого стояли у Галаца, принять командование частями, осаждавшими Измаил. Приняв командование 2 декабря, Суворов вернул к Измаилу войска, отходившие от крепости, и блокировал её с суши и со стороны реки Дунай. Закончив в 6 дней подготовку штурма, Суворов 7 (18) декабря 1790 года направил коменданту Измаила ультиматум с требованием сдать крепость не позднее чем через 24 часа с момента вручения ультиматума. Ультиматум был отклонен. 9 декабря собранный Суворовым военный совет постановил незамедлительно приступить к штурму, который был назначен на 11 декабря.

Атакующие войска делились на 3 отряда (крыла) по 3 колонны каждый. Отряд генерал-майора де Рибаса (9000 человек) атаковал с речной стороны; правое крыло под начальством генерал-поручика П. С. Потемкина (7500 человек) должно было нанести удар с западной части крепости; левое крыло генерал-поручика А. Н. Самойлова (12000 человек) - с восточной. Кавалерийские резервы бригадира Вестфалена (2500 человек) находились на сухопутной стороне. Всего войско Суворова насчитывало 31 тысячу человек, в том числе 15 тысяч - нерегулярных. Суворов задумал начать штурм в 5 часов утра, примерно за 2 часа до рассвета. Темнота нужна была для внезапности первого удара и овладения валом; затем же вести бой в темноте было невыгодно, поскольку затруднялось управление войсками. Предвидя упорное сопротивление, Суворов хотел иметь в своем распоряжении как можно больше светлого времени суток.

10 (21) декабря с восходом солнца началась подготовка штурма огнём с фланговых батарей, с острова и с судов флотилии. Она продолжалась почти сутки и завершилась за 2,5 часа до начала штурма. В этот день русские потеряли убитыми 3 офицеров и 155 низших чинов, ранеными - 6 офицеров и 224 низших чина. Штурм не стал для турок неожиданностью. Они каждую ночь были готовы к нападению русских; кроме того, несколько перебежчиков раскрыли им план Суворова.

Начало штурма (затемно)

В 3 часа ночи 11 (22) декабря 1790 года взвилась первая сигнальная ракета, по которой войска оставили лагерь и, перестроившись в колонны, выступили к назначенным по дистанции местам. В половине шестого утра колонны двинулись на приступ.

Прежде других подошла к крепости 2-я колонна генерал-майора Бориса Ласси. В 6 часов утра под градом неприятельских пуль егеря Ласси одолели вал, и наверху завязался жестокий бой. Апшеронские стрелки и фанагорийские гренадеры 1-й колонны генерал-майора С. Л. Львова опрокинули неприятеля и, овладев первыми батареями и Хотинскими воротами, соединились со 2-й колонной. Хотинские ворота были открыты для кавалерии. Одновременно на противоположном конце крепости 6-я колонна генерал-майора М. И. Голенищева-Кутузова овладела бастионом у Килийских ворот и заняла вал вплоть до соседних бастионов.

Наибольшие трудности выпали на долю 3-й колонны Фёдора Мекноба. Она штурмовала большой северный бастион, соседний с ним к востоку, и куртину между ними. В этом месте глубина рва и высота вала были так велики, что лестницы в 5,5 саженей (около 11,7 м) оказались коротки, и пришлось под огнём связывать их по две вместе. Главный бастион был взят.

Четвёртая и пятая колонны (соответственно полковника В. П. Орлова и бригадира М. И. Платова) также выполнили поставленные перед ними задачи, одолев вал на своих участках.

Десантные войска генерал-майора Осипа Дерибаса в трех колоннах под прикрытием гребного флота двинулись по сигналу к крепости и построились в боевой порядок в две линии. Высадка началась около 7 часов утра. Она производилась быстро и четко, несмотря на сопротивление более 10 тысяч турок и татар. Успеху высадки немало способствовали колонна Львова, атаковавшая во фланге береговые дунайские батареи, и действия сухопутных войск с восточной стороны крепости.

Первая колонна генерал-майора Н. Д. Арсеньева, подплывшая на 20 судах, высадилась на берег и разделилась на несколько частей. Батальон херсонских гренадер под командованием полковника В. А. Зубова овладел весьма крутым кавальером, потеряв 2/3 людей. Батальон лифляндских егерей полковника графа Рожера Дамаса занял батарею, которая анфилировала берег.

Другие части также овладели лежавшими перед ними укреплениями. Третья колонна бригадира Е. И. Маркова высадилась у западной оконечности крепости под картечным огнём с редута Табия.

Бои внутри города (день)

При наступившем дневном свете стало ясно, что вал взят, неприятель вытеснен из крепостных верхов и отступает во внутреннюю часть города. Русские колонны с разных сторон двинулись к центру города - справа Потемкин, с севера казаки, слева Кутузов, с речной стороны де-Рибас.

Начался новый бой. Особенно ожесточенное сопротивление продолжалось до 11 часов утра. Несколько тысяч лошадей, выскочивших из горящих конюшен, в бешенстве мчались по улицам и увеличивали смятение. Почти каждый дом приходилось брать с боем. Около полудня Ласси, первым взошедший на крепостной вал, первым же достиг и середины города. Здесь он встретил тысячу татар под начальством Максуда Гирея, князя чингисхановой крови. Максуд Гирей защищался упорно, и только когда большая часть его отряда была перебита, сдался в плен с 300 воинами, оставшимися в живых.

Для поддержки пехоты и обеспечения успеха Суворов приказал ввести в город 20 лёгких орудий, чтобы картечью очистить улицы от турок. В час дня, в сущности, победа была одержана. Однако бой ещё не был закончен. Неприятель пытался нападать на отдельные русские отряды или засел в крепких зданиях как в цитаделях.

В два часа дня все колонны проникли в центр города. К 16 часам последние защитники были убиты, некоторая часть измождённых и израненных турок сдалась. Шум битвы смолк, Измаил пал.

Итоги штурма

Потери турок были огромны, одних убитых оказалось более 26 тысяч человек. В плен взято 9 тысяч, из них на другой день 2 тысячи умерли от ран. В Измаиле было взято 265 орудий, до 3 тысяч пудов пороху, 20 тысяч ядер и множество других боевых припасов, до 400 знамен, обагренных кровью защитников, 8 лансонов, 12 паромов, 22 легких судна и множество богатой добычи, доставшейся войску, всего на сумму до 10 млн. пиастров (свыше 1 млн. рублей). В русской армии было убито 64 офицера (1 бригадир, 17 штаб-офицеров, 46 обер-офицеров) и 1816 рядовых; ранено 253 офицера (из них три генерал-майора) и 2450 низших чинов. Общие потери армии во время штурма составили 4582 человека. Флот потерял 95 убитыми и 278 ранеными.

Суворов принял меры для обеспечения порядка. Кутузов, назначенный комендантом Измаила, в важнейших местах расставил караулы. Внутри города был открыт огромный госпиталь. Тела убитых русских увозились за город и погребались по церковному обряду. Турецких же трупов было так много, что был дан приказ бросать тела в Дунай, и на эту работу были определены пленные, разделенные на очереди. Но и при таком способе Измаил был очищен от трупов только через 6 дней. Пленные направлялись партиями в Николаев под конвоем казаков.

Суворов рассчитывал за штурм Измаила получить чин генерал-фельдмаршала, но Потемкин, ходатайствуя о его награждении перед императрицей, предложил наградить его медалью и чином гвардии подполковника или генерал-адъютанта. Медаль была выбита, и Суворов был назначен подполковником Преображенского полка. Таких подполковников было уже десять; Суворов стал одиннадцатым. Сам же главнокомандующий русской армией князь Г. А. Потемкин-Таврический, приехав в Петербург, получил в награду фельдмаршальский мундир, шитый алмазами, ценою в 200 тысяч рублей, Таврический дворец; в Царском селе было предусмотрено соорудить князю обелиск с изображением его побед и завоеваний. Низшим чинам были розданы овальные серебряные медали; для офицеров, не получивших орден св. Георгия или Владимира, установлен золотой крест на георгиевской ленте; начальники получили ордена или золотые шпаги, некоторые - чины.

Покорение Измаила имело большое политическое значение. Оно повлияло на дальнейший ход войны и на заключение в 1792 году Ясского мира между Россией и Турцией, который подтвердил присоединение Крыма к России и установил русско-турецкую границу по реке Днестр. Тем самым все северное Причерноморье от Днестра до Кубани было закреплено за Россией.

Победе под Измаилом был посвящён гимн «Гром победы, раздавайся!», считавшийся до 1816 года неофициальным гимном Российской империи.

24 декабря в России отмечается День воинской славы России - День взятия турецкой крепости Измаил. Уже более двадцати лет страна празднует эту памятную дату. В далеком 1790 году русские войска под командованием графа Александра Васильевича Суворова взяли штурмом крепость Измаил – один из важнейших оборонительных пунктов Османской империи в Северном Причерноморье.

Земли Нижнего Дуная были завоеваны Османской империей в конце XV века Османская империя, покорившая к этому времени практически все причерноморские земли, нуждалась в создании своих опорных пунктов в завоеванных землях. Одним из таких пунктов и стала крепость Измаил, первые упоминания о которой относятся к 1590-1592 гг. Хотя на самом деле крепость, вероятно, была основана несколько раньше. Постепенно Измаил разросся в небольшой город, а в 1761 году здесь даже была учреждена кафедра митрополита браиловского, управлявшего православными церквями в дунайских владениях Османской империи.

Важное в стратегическом отношении положение Измаила объясняет повышенное внимание к этой крепости со стороны русских войск во время практически всех русско-турецких войн XVIII-XIX вв. Первый раз Измаил был взят русскими войсками под командованием генерал-поручика Николая Репнина 5 августа (26 июля по старому стилю) 1770 года. Но после завершения войны, согласно условиям Кючук-Кайнарджийского мирного договора, крепость Измаил была вновь возвращена в юрисдикцию Османской империи.

Мир между Российской и Османской империями, тем не менее, продлился недолго. Уже спустя тринадцать лет после завершения русско-турецкой войны 1768-1774 гг. началась новая война. Османская империя была крайне недовольна условиями Кючук-Кайнарджийского мирного договора, по которому важнейший вассал Порты – Крымское ханство – получило политическую независимость и, следовательно, могло попасть под влияние России. Этого османские власти очень боялись, поэтому пошли на реванш, стремясь вновь обеспечить свое доминирование в причерноморском регионе. Ситуация усугублялась и тем, что протекторат Российской империи приняла Грузия. Заручившись поддержкой Великобритании и Франции, Османская империя в 1787 году выставила России ультиматум – восстановить вассалитет Крымского ханства по отношению к Порте и отказаться от протектората Грузии, а также согласиться с досмотрами российских кораблей, следующих через проливы Босфор и Дарданеллы. Естественно, что Россия требования Османской империи удовлетворить не могла.

13 (24) августа 1787 года началась очередная русско-турецкая война. Как и предыдущие войны с Османской империи, она имела характер и морской, и наземный. Для удара по турецким позициям весной 1788 года были созданы две мощные армии. Первая, Екатеринославская, насчитывала около 80 тысяч солдат и офицеров под командованием Григория Потемкина. На нее возлагались задачи по овладению Очаковом. Вторая, Украинская, численностью в 37 тысяч солдат и офицеров под командованием Румянцева, нацелилась на Бендеры. Восточные фланги предстояло оборонять войскам генерала Текели численностью в 18 тысяч солдат и офицеров, занявшим позиции на Кубани. Однако, несмотря на многочисленные силы, задействованные в боевых действиях, война приняла затяжной характер. Поскольку о ходе боевых действий написано достаточно много, перейдем непосредственно к штурму Измаила.

Взятие этой важной в стратегическом отношении крепости генерал-фельдмаршал Григорий Потемкин, осуществлявший командование русской армией, поручил генерал-аншефу Александру Суворову – одному из талантливейших русских полководцев. 2 декабря 1790 года генерал-аншеф Суворов прибыл в расположение частей Южной армии, к этому времени подошедших к Измаилу, и сразу же приступил к подготовке штурма крепости. Как известно, Александр Суворов очень большое внимание уделял боевой подготовке войск. Свой подход он применил и в этом случае, прекрасно понимая, что лучше потратить время на хорошую подготовку войск к предстоящему штурму крепости, чем потом терпеть большие потери при штурме из-за необученности солдат и отсутствия слаженности действий подразделений.

В окрестностях Измаила Суворов распорядился построить земляные и деревянные копии рва, вала и стен турецкой крепости. После этого Суворов приступил к подготовке войск. Солдат учили забрасывать ров, как можно быстрее ставить лестницы и молниеносно взбираться по ним на крепостные стены. Генерал-аншеф лично инспектировал учения, наблюдая за уровнем подготовки солдат и офицеров. На подготовку к штурму Измаила Суворов потратил шесть дней. За это время он не только подготовил личный состав войск, но и лично проехал вдоль крепостных стен Измаила, убедившись, к своему огорчению, в том, что система оборонительных сооружений крепости практически не имеет изъянов.

7 (18) декабря 1790 года генерал-аншеф Суворов направил коменданту крепости Измаил ультиматум, в котором потребовал сдать крепость в течение 24 часов после предъявления ультиматума. Турецкий паша с негодованием ультиматум отклонил. После этого Суворов начал приготовления к непосредственному штурму. Дату штурма военный совет, собранный Суворовым, назначил на 11 декабря.

Для проведения штурма Суворов разделил свои войска на три отряда, каждый из которых, в свою очередь, включал по три колонны. Восточную часть крепости предстояло штурмовать 12-тысячному отряду генерал-поручика А.Н. Самойлова, западную часть – 7,5-тысячному отряду генерал-поручика П.С. Потемкина, а речную сторону должен был взять на себя отряд генерал-майора И. де Рибаса численностью в 9 тысяч человек. Всего в штурме Измаила с русской стороны должны были принимать участие более 31 тысячи человек, включая около 15 тысяч человек нерегулярных войск. Прекрасно понимая, что наносить первый удар лучше в темноте, но основной штурм осуществлять уже в светлое время суток, Суворов принял решение начать штурм около 5 часов утра.

Артиллерийская подготовка штурма началась 10 (21) декабря 1790 года. С раннего утра фланговые батареи русской армии и корабельные батареи судов флотилии начали обстрел Измаила. Он длился сутки и прекратился за 2,5 часа до того, как русские войска пошли на штурм крепости. Ночью 11 (22) декабря 1790 года русские войска покинули лагерь и выдвинулись в сторону Измаила. Первой пошла на штурм 2-я колонна, которой командовал генерал-майор Борис Ласси. Его подразделениям удалось форсировать вал. Успешными были и действия 1-й колонны, которой командовал генерал-майор С.Л. Львов. Его подчиненные – гренадеры и стрелки – смогли захватить первые турецкие батареи и взять под контроль Хотинские ворота. Это был настоящий успех.

Солдаты Львова открыли Хотинские ворота, после чего в них ринулась русская кавалерия. В свою очередь, колонна генерал-майора М.И. Кутузова-Голенищева захватила бастион в районе Килийских ворот, после чего установила контроль над большим участком крепостного вала. Сложнее пришлось солдатам и офицерам из 3-й колонны, которой командовал генерал-майор Федор Мекноб. Его бойцы штурмовали северный бастион крепости, однако глубина рва и высота вала были в этом участке очень велики. Длины лестниц не хватало для того, чтобы преодолеть бастион. Пришлось связывать лестницы по двое. Однако и эта сложная задача, в конечном итоге, была выполнена. Русские войска взяли северный бастион Измаила.

Около 7 часов утра началась высадка речного отряда, которым командовал генерал-майор Дерибас. Хотя русским десантникам противостояли более 10 тысяч османских воинов, высадку также удалось провести успешно. Прикрытие высадки осуществляла колонна генерала Львова, которая ударила во фланге, а также войска, действовавшие на восточных подступах к крепости. Прекрасно проявили себя в ходе штурма херсонские егеря, которыми командовал полковник Валериан Зубов – брат фаворита Екатерины II Платона Зубова. Не менее успешными были действия и других подразделений, в частности батальон лифляндских егерей, которым командовал полковник Рожер Дамас, смог захватить батарею, контролировавшую береговую линию.

Однако, ворвавшись в Измаил, русские войска столкнулись с серьезнейшим сопротивлением турецко-татарского гарнизона. Османы не собирались сдаваться без боя. Практически в каждом доме засели обороняющиеся турецкие и татарские аскеры. В центре Измаила в бой с отрядом генерал-майора Ласси вступил отряд крымско-татарской конницы, которым командовал Максуд Гирей. Схватка между русскими солдатами и татарами была ожесточенной, из отряда татар, насчитывавшего около 1 тысячи человек, в живых осталось только 300 аскеров. В конце концов, Максуд Гирей был вынужден сдаться вместе с остатками своего подразделения.

Понимая, что уличные бои могут привести к большим человеческим потерям, генерал-аншеф Суворов решил использовать для нейтрализации защитников Измаила легкую артиллерию. На территорию крепости были введены 20 легких артиллерийских орудий, которые открыли огонь картечью по турецким и татарским воинам, все еще сражавшимся на улицах Измаила. Отдельные группы турок, тем не менее, даже после артиллерийского обстрела, пытались удерживать отдельные, наиболее крепкие здания Измаила. Лишь к 14.00 русские войска смогли окончательно установить контроль над центром города, а еще через два часа было ликвидировано сопротивление последних защитников Измаила. Редкие оставшиеся в живых турецкие и крымско-татарские воины сдались в плен.

Подсчет потерь продемонстрировал всю масштабность события, вошедшего в как штурм Измаила. В результате осады крепости и боев были убиты более 26 тысяч турецко-татарских воинов. В плен попало более 9 тысяч турок, из которых около 2 тысяч уже на следующий день умерли от ран, так как оказать медицинскую помощь такому большому количеству людей не представлялось возможным. Трупов погибших турецких и татарских воинов было столь много, что русское командование даже не смогло обеспечить их захоронение. Было приказано бросать трупы противника в Дунай, но и эта мера позволила очистить территорию Измаила от трупов только на шестой день.

Трофеями русской армии стали 265 турецких артиллерийских орудий, огромное количество боеприпасов, вспомогательные суда – 12 паромов и 22 легких судна. Русские войска потеряли несоизмеримо меньшее количество солдат и офицеров, чем защитники крепости. Погибли 64 офицера и 1816 нижних чинов, ранения получили 253 офицера и 2450 нижних чинов. Еще 95 человек убитыми и 278 человек ранеными потерял русский флот, также участвовавший в штурме Измаила.

Победа в Измаиле стала грандиозным успехом русского . Императрица Екатерина II щедро вознаградила генерал-фельдмаршала Григория Потемкина, который получил в награду фельдмаршальский мундир, шитый алмазами и оценивавшийся в 200 тысяч рублей, и Таврический дворец. Заслуги генерал-аншефа Александра Суворова были оценены, тем не менее, куда меньше. Он получил медаль и звание подполковника Преображенского полка (напомним, что звания подполковников и полковников гвардейских полков приравнивались к высшим армейским генеральским званиям), хотя в Преображенском полку к этому времени и так числилось уже десять подполковников. Штурм Измаила прочно вошел в русский военный и армейский фольклор, о нем было сложено немало песен и легенд. Он еще в большей степени укрепил авторитет в войсках генерал-аншефа Суворова, став очередным свидетельством полководческого гения русского генерала.

Если говорить о политических последствиях взятия Измаила, то они также были внушительными. Когда в 1791-1792 гг. между Российской и Османской империями был заключен Ясский мир, к Российской империи окончательно отошло Крымское ханство. Граница с Османской империей была установлена по реке Днестр. Таким образом, в состав российского государства вошло все Северное Причерноморье – территории современного юга Украины, Крыма и Кубани. Конечно, от реваншистских планов Османская империя отказываться не собиралась, но по ее позициям был нанесен серьезнейший удар. Однако сам Измаил, за который была пролита кровь русских солдат, по Ясскому договору был возвращен Османской империи. В состав российского государства Измаил вошел лишь в 1878 году, спустя почти столетие после его грандиозного штурма. Затем, в 1918-1940 гг., Измаил, как и вся Бессарабия, входил в состав Румынии, а затем – до 1991 года – в состав Украинской ССР.

День воинской славы в память о штурме Измаила имеет для всех большое значение. Это – еще один повод вспомнить наших предков, отважных русских воинов, проливавших кровь за отчизну во всех многочисленных войнах и сражениях.

Начал читать под сенью Алекановских дубрав, закончил вчера. Впечатления двойственные. С одной стороны мысли автора, его анализ настоящего - интересны и довольно убедительны, а с другой - прогнозы и вообще любой синтез не вштыряет совершенно. В этом смысле - сплошная метафизика с сумеречным сознанием, переходные процессы не рассматриваются как класс, а неудобные факты просто выпадают из рассмотрения. Взять тоже ядерное оружие: вот сейчас оно есть - это факт, в эпоху войн малой интенсивности оно теряет своий смысл, встает вопрос - куда и как оно денется? Ну и так далее. Книга писалась на излете холодной войны, как раз перед окончательным поражением СССР, от того в ней много идеологического шлака, который и цитировать-то не хочется, но доверие к автору сразу падает, бо агитки в духе Новодворской
И вместе с тем книга интересна попыткой выстроить некую систему происходящего, да и просто любопытна забавными фактами из военной истории. В принципе, пацаны рекомендуют к прочтению не девчОнками

За последние 20-30 лет концепция войны претерпела кардинальные изменения. Если получат развитие нынешние тенденции, то разновидность войны, основанная на разделении правительства, армии и народа, по-видимому, окончательно исчезнет. В свою очередь, разрастание конфликтов низкой интенсивности, если оно не будет обуздано в течение ближайшего времени, приведет к уничтожению государства как института.

В 90-е годы после распада биполярной системы казалось, что мир обрел стабильность и спокойствие на долгие годы. Однако очень быстро эти иллюзии развеяла суровая реальность. Война в Югославии, десятки военных конфликтов низкой интенсивности в Азии и Африке подтверждают мысль немецкого военного теоретика Мартина ван Кревельда, что «мир находится скорее на пороге эпохи войн между этническими и религиозными группами, нежели мирного экономического соперничества международных экономических блоков». Гоббсовская «война всех против всех» давно стала реальностью в Ираке, Колумбии, Афганистане и десятках других стран.
Последним ярким примером трансформации войны является военные действия в Ливане. С точки зрения классической военной теории, то, что происходит в Ливане, не является войной. Еще в начале XIX века известный немецкий военный теоретик Карл фон Клаузевиц сформулировал классическое тринитарное определение войны, основанной на идее государства и разделении правительства, армии и народа. В этой формулировке армией является отдельное юридическое лицо, единственное из всех государственных органов имеющее право вести войну. Современное международное право развило эту мысль до постулата, согласно которому люди, не относящиеся к вооруженным силам и не подчиняющиеся признанным представителям власти, не должны брать оружие в руки, сражаться или оказывать какого-либо рода сопротивление. В свою очередь, оккупационные войска обязуются не нарушать личных прав этих людей. Однако этот принцип рухнул еще во время Второй мировой войны, когда жесткий характер немецких и японских оккупационных администраций заставил гражданское население взять в руки оружие. Если же мы посмотрим на то, что происходит в Ливане, то увидим, что классическая теория бессильна растолковать суть этой войны. Действительно, государство Израиль ведет боевые действия на территории государства Ливана (которому не объявляло войну) с сетевой военной структурой «Хезболла». В свою очередь, «Хезболла», не будучи субъектом международного права, по сути, существенным образом оказывает влияние на мировую политику, а в самом Ливане взяла на себя часть функций, которое должно выполнять государство. Не секрет, что, опираясь на финансовую помощь мусульманских стран, «Хезболла» через свою сеть вела финансирование многих гуманитарных проектов (так же, как и «Хамас» в секторе Газа), тем самым заменяя собой госструктуры государства Ливан.
В этих условиях израильская армия обречена на проигрыш, поскольку ее мощь несоразмерна тем задачам, которые стоят перед ней. Если бы израильской армии противостояла армия Ливана, то она очень быстро уничтожила бы ее. Израильтяне в Ливане, как и американцы в Ираке и Афганистане, воюют с противником, у которого нет ничего, что может уничтожать классическая армия. У «Хезболлы» или «Аль Каиды» нет коммуникаций, нет крупных баз и центрального командования. Преимуществом этих сетевых организаций является также то, что в них фактически отсутствует деление на военных и гражданских. Более того, жесткие меры по уничтожению сторонников сетевых структур в реальности приводят к их увеличению, поскольку в ходе полицейских акций постоянно расширяется количество невинно пострадавших. В Ливане уже погибло около 1000 человек, 90% из которых не имели никакого отношения к боевикам «Хезболлы». А это существенным образом влияет на моральное состояние оккупационной армии, которая, нарушая обычаи «традиционной войны», начинает разлагаться. Это мы видели и во Вьетнаме, на примере США, в Афганистане, на примере советской армии, и сейчас в Ираке, оккупированном американцами. Так будет и в Ливане, если израильская армия войдет туда надолго.
Таким образом, современные армии благодаря своей силе превратились в структуры, подобные громадным динозаврам, которые, как известно, вымерли, не успев приспособится к новым условиям. Огромные расходы, которые уходят на содержание этих монстров, отнюдь не свидетельствуют об их эффективности. Бомбардировщик B-2 стоит около двух миллиардов долларов, не считая его обслуживания, но использовать его против «Хезболлы» - все равно, что из гаубицы стрелять по муравьям. В этих условиях самое перспективное оружие будущего - автомат Калашникова, мина-фугас или «растяжка» и зенитный переносной ракетный комплекс.
Таким образом, характер войн приобрел характеристики резко отличные от тех, к которым нас приучили.
Во-первых, снижается порог политической значимости конфликтов с уровня государства до уровня организаций, групп и даже частных лиц. Поскольку конфликты низкой интенсивности не институционализированы, то в их ходе больший акцент будет делаться на предметы, имеющие символическое значение («Святая земля Палестина», «Косово - центр сербского православия» и т.д.). Именно поэтому все истинное, прекрасное и священное будет первой жертвой (как, например, косовские албанцы целенаправленно уничтожают сербские монастыри).
Отсюда, и это, во-вторых, «неклассические» войны ведутся, и будут вестись не армиями, а группами, которых мы называем террористами, но которые, несомненно, придумают для себя более приемлемые официальные титулы. Эти организации будут основаны скорее на харизматических, чем институциональных принципах. Эти группы действуют, опираясь на поддержку той или иной прослойки населения, от которой их очень трудно отделить.
В-третьих, стирается граница между частной и государственной (общественной) собственностью, поскольку участники боевых действия приобретают гоббсовский характер «войны всех против всего», при котором и общество, и государство воспринимаются одним «вражеским целым». Это ярко видно на примере отношения арабских стран к Израилю или гражданской войны в Югославии.
В-четвертых, «неклассические» войны будут вестись с помощью дешевого оружия. Поэтому на рынок оружия возвратятся такие недорогие, но эффективные средства, как отравляющие газы.
Существенным образом будет изменен кодекс ведения боевых действий, поскольку любая война должна иметь систему четких и общепонятных представлений о том, чем она является. Нет сомнений, что т.н. террористы имеют весомые аргументы, чтобы отличаться от простых убийц; в конце концов, в случае попадания в плен от этого зависит их судьба. Поэтому со временем возникнет новый кодекс войны, основанный на различиях между «виновными» и «невиновными».
Таким образом, мир постепенно погружается в новое средневековье, в котором будет выстроена иная система иерархий и связностей. Роль государства, неспособного справляться с обеспечением элементарной безопасности своих граждан в условиях конфликтов низкой интенсивности будет снижаться, и его будет вытеснять бурно развивающийся охранный бизнес. Это мы видим на примере Ирака, где помимо оккупационной администрации безопасность обеспечивают десятки тысяч(!) бойцов частных охранных агентств. И нельзя исключать того, что однажды наступит день, когда организации, занимающиеся этим бизнесом, придут на смену государству, подобно средневековым кондотьерам.

Современное государство либо справится с конфликтами низкой интенсивности, либо исчезнет; хотя все больше кажется, что оно обречено. В то же время, в той степени, в какой на самом деле война является продолжением политики, радикальная трансформация войны приведет к существенным переменам в политике. Война вновь перестает быть инструментом власти - она сама становится властью, имеющей свой сакральный смысл, поиск которого продолжается и поныне.

Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)

Мартин ван Кревельд
Трансформация войны

Предисловие издателя

В нашей стране на протяжении последних полутора десятилетий в центре общественного внимания постоянно находятся реформа вооруженных сил, судьбы оборонной промышленности в новых хозяйственных условиях и другие аналогичные темы. К сожалению, нередко дискуссии по ним оказываются в значительной степени контрпродуктивными. Реформа армии сводится либо к изменению принципа комплектования, либо к увеличению бюджетного финансирования. Обсуждение будущего оборонной промышленности зачастую ограничивается вопросами конверсии, экспорта и величины государственных расходов на оборону.

Однако не нужно быть великим стратегом, чтобы понимать, что на вопросы комплектования, вооружения, материально-технического снабжения, конверсии и т. д. невозможно дать разумных ответов, если прежде не прояснить для себя некоторые другие, более фундаментальные проблемы. Какого рода будут конфликты, в которых примут участие российские военнослужащие в последующие годы и десятилетия? Какие цели будут (или не будут) ставить перед собой участники этих войн? Каков будет набор средств, применяемых (или не применяемых) противоборствующими сторонами? Какие ограничения будут действовать в отношении организованного насилия? И многое, многое другое.

Книга, которую вы держите в руках, посвящена исследованию именно этих предметов. Мы решили издать ее именно для того, чтобы активизировать общественную дискуссию в данной сфере.

Кроме того, нами двигал еще один мотив. Наверное, не будет большим преувеличением сказать, что идущие в международном профессиональном сообществе дискуссии о природе войн будущего находятся в силовом поле, создаваемом двумя концепциями, во многом полярно противоположными друг другу. Первая олицетворяется работами Элвина Тоффлера. С основной книгой, в которой изложена эта концепция, русскоязычный читатель уже имел возможность ознакомиться 1
Тоффлер Э., Тоффлер Х., Война и антивойна. М.: АСТ: Транзиткнига, 2005.

Исходной точкой в ней является тезис о том, что война представляет собой в некотором смысле разновидность производственной деятельности и в своем развитии повторяет стадии, свойственные развитию экономики, причем в значительной степени под действием тех же самых факторов. В данной концепции акцент делается на развитии технологии и на изменениях в военном искусстве, вызванных этим развитием.

На противоположном полюсе находится концепция Мартина ван Кревельда, наиболее полным изложением которой является изданная в 1991 году книга «Трансформация войны». В соответствии с ней война рассматривается как культурно обусловленный вид человеческой деятельности, радикально отличный от производственной или экономической сферы. Будучи явлением культуры, война, в отличие от неорганизованного насилия, характеризуется определенными правилами (по крайней мере, в норме), ограничивающими применение силы. Современная ситуация, согласно этой концепции, связана с фундаментальными сдвигами в социокультурных особенностях вооруженных конфликтов.

Книга ван Кревельда, вышедшая в 1991 году, оказала большое влияние на современную мировую военную мысль и до сих пор остается предметом активных дискуссий. Издавая ее, мы тем самым стремимся заполнить своего рода пробел в военно-теоретической литературе на русском языке. Мы полагаем, что это поможет избавиться от некоторого «технократического» перекоса в дискуссиях о будущем военного дела в нашей стране и продемонстрирует богатые возможности более «гуманитарных» подходов.

Переходя к особенностям представляемого вашему вниманию издания, считаю необходимым сделать два замечания.

Первое замечание касается английских терминов state и government. Хотя принято переводить их соответственно как «государство» и «правительство», общеизвестно, что такой перевод не вполне отражает содержание этих понятий. Под «правительством» носители русского языка обычно понимают исполнительную ветвь власти, по крайней мере, если речь идет о государстве современного типа. В английских текстах термин government гораздо шире, и им обозначается аппарат власти и управления в целом, т. е. включая другие ветви; поэтому зачастую government следует переводить как «государство» (например, в таких словосочетаниях, как «governmental regulation» – «государственное регулирование» и т. д.), а также «власть, властный аппарат, правление» и т. п. наоборот, английское state обозначает сущность, гораздо более абстрактную, чем та, что обозначается русским словом «государство».

Ситуация еще более усложнилась при переводе данной книги, т. к. автор использует слово state в гораздо более узком смысле, а именно для обозначения конкретной исторической разновидности политической организации общества, возникшей в Европе лишь в Новое время (само слово state, а также его французский эквивалент etat, до XVI века означало либо «сословие», либо «состояние»). Государство – state представляет собой абстрактную корпорацию, обладающую юридическим лицом (отличным от личности правителя), которая включает в себя правителей и управляемых, но не совпадает с ними ни в совокупности, ни с каждым из них по отдельности.

В силу вышеуказанных причин и во избежание недоразумений на протяжении всего текста перевода русское слово «государство» означает только абстрактное государство-корпорацию Нового времени.

Другое замечание касается употребления слова «стратегия». С одной стороны, в традиционном понимании, принятом в военной литературе, стратегия, это – «искусство комбинировать подготовку к войне и группировку операций для достижения цели, выдвигаемой войной для вооруженных сил. Стратегия решает вопросы, связанные с использованием как вооруженных сил, так и всех ресурсов страны для достижения конечной военной цели» 2
Свечин А. А., Стратегия, М.-Спб.: «Кучково поле», 2003, с.49.

В этом смысле стратегия противопоставляется тактике и оперативному искусству.

С другой стороны, в последние десятилетия этот термин получил и иное значение. Под стратегией стали понимать общую «логику» конфликта между сознательными и целенаправленно действующими субъектами, а также возможный способ действия субъекта в таком конфликте 3
Именно в этом смысле используют этот термин такие известные авторы, как Т. Шеллинг и Э. Лютвак, в работах, приведенных в библиографии в конце этой книги.

Понимаемая таким образом стратегия присутствует не только в рамках стратегии в традиционном понимании, но и на уровне тактики и оперативного искусства.

В заключение позвольте мне выразить надежду, что книга окажется интересной и полезной не только профессиональным военным, дипломатам и экспертам в области национальной безопасности, но и широкому кругу политиков и государственных деятелей, политологов и социологов, а также всем, кто интересуется проблемами войны, мира, безопасности и международной политики.

В. Завадников

Председатель Редакционного совета Декабрь 2005 г.

Предисловие к русскому изданию

В 1989–90 годах, когда была написана книга «Трансформация войны», Советский Союз еще оставался сверхдержавой. Продолжала бушевать холодная война, а гонка вооружений приняла беспрецедентный размах. От Арктики до северных берегов Адриатического моря, по обе стороны «железного занавеса», многотысячные войска, принадлежавшие самым могущественным вооруженным силам в истории человечества, находились в состоянии боевой готовности и внимательно наблюдали друг за другом. В нескольких тысячах миль, в Корее, сложилась такая же ситуация, которая временами казалась даже более угрожающей, поскольку пограничные инциденты вели к росту военной напряженности, а она, в свою очередь, становилась причиной очередных пограничных инцидентов. В Вашингтоне, Лондоне, Париже, Бонне, Москве, Пхеньяне, Сеуле и Тайбэе, не говоря уже о Пекине, политические деятели, стратеги и военачальники бессонными ночами задавались вопросом, как эти силы будут сражаться друг с другом, если до этого дойдет дело.

Сегодня, полтора десятилетия спустя, многое изменилось. Варшавского договора больше не существует. Ушли в прошлое холодная война и связанные с нею страхи. Как и ожидалось, быстрыми темпами произошло сокращение обычных вооруженных сил во всем мире. Так, силы США сократились на 35 процентов – с 2 118 000 до 1 366 000 человек. От армии бывшего СССР, насчитывавшей 4 000 000 человек, осталось 1 004 000 человек в российских вооруженных силах плюс кое-какие войска сомнительной боеспособности, которые могли бы быть развернуты некоторыми из государств-преемников – от Балтики до Средней Азии. Численность армии объединенной Германии составляет теперь меньше одной трети того, чем располагали вооруженные силы обоих немецких государств в 1989 году. Ситуация с французскими, британскими, итальянскими и испанскими силами ничем не лучше. Некоторые из «младших» членов НАТО, в первую очередь новые его члены из бывшего восточного блока, приближаются к тому состоянию, когда уже вряд ли смогут иметь собственные вооруженные силы. Правда, напряженность на Корейском полуострове и вокруг Тайваня сохраняется. Такая же ситуация наблюдается и в другой части мира – в отношениях между Индией и Пакистаном. Однако все эти государства либо уже имеют ядерное оружие, либо способны очень быстро его создать. Конечно, это оружие никогда не приводило к внезапной вспышке братской любви, тем не менее оно действительно помогало избегать полномасштабных войн между государствами. Как это ни парадоксально, самое мощное орудие ведения войны из когда-либо изобретенных в наибольшей степени способствовало предотвращению или, по крайней мере, ограничению военных конфликтов между его обладателями.

За прошедшее время в мире имело место несколько межгосударственных войн, в том числе действия США и их союзников против Ирака (в 1991 и 2003 годах) и Сербии (в 1999 году). Во всех трех случаях, но в последних двух в особенности, соотношение сил составляло сто, а возможно, и тысячу к одному. Во всех трех случаях результатом стало то, что регулярные вооруженные силы, противостоявшие США, либо были быстро разбиты, как это случилось в 1991 и в 2003 годах, либо даже не пытались оказывать сопротивление, как в 1999 году. Общим для всех трех кампаний было прежде всего то, что они проводились против стран, не обладавших ядерным оружием и средствами его доставки. Чтобы лучше осознать значение этого фактора, представим себе, что Слободан Милошевич или Саддам Хусейн обладали таким оружием, допустим, в количестве не больше двух, трех или четырех единиц. В этом случае (если исходить из подобного прецедента с Ким Чен Иром) войны, в результате которых оба они были свергнуты, почти наверняка не состоялись бы.

Таким образом, решающим фактором эволюции войны остается наличие ядерного оружия и средств его доставки. Более двадцати лет прошло с тех пор, как американский президент Рональд Рейган в своей речи о «звездных войнах» обещал сделать это оружие «бессильным и устаревшим», потратив порядка ста миллиардов долларов на научно-исследовательские разработки, но сегодня американские вооруженные силы едва ли ближе к реализации данной цели, чем тогда. Только одна страна, Израиль, разработала, испытала и развернула противоракетную систему. Однако даже израильские силы обороны не могут гарантировать, что, если вспыхнет война и будет произведен пуск ракет с ядерными боеголовками, каждая из них будет сбита. И вообще, учитывая, что одна-единственная ракета способна стереть Тель-Авив с лица земли, подобные гарантии вряд ли могут вызывать доверие. Поэтому реальная ценность системы – фактически нулевая, и это подтверждается тем фактом, что до сих пор ни одна страна не закупила ничего подобного.

В то время как количество крупномасштабных межгосударственных войн с применением обычных вооружений сокращается, войны против негосударственных организаций или между ними получают все большее распространение. К числу разгоревшихся, но в большей или меньшей степени завершенных относятся войны в Алжире, Восточном Тиморе, Ливане, Мозамбике, Северной Ирландии, Руанде, Сомали, турецком Курдистане и бывшей Югославии. К числу тех, которые, по всей видимости, не поддаются контролю, относятся войны в Афганистане, Анголе, Чечне, Колумбии, Конго, Египте, Ираке, на оккупированных Израилем территориях, в Кашмире, Либерии, на Филиппинах, в Саудовской Аравии, Сьерра-Леоне, Западной Сахаре и Судане. Как и предсказывалось, насилие не ограничивается развивающимися странами, а распространяется и на развитые государства, включая Испанию, Великобританию и США, которые 11 сентября 2001 года стали мишенью беспрецедентной атаки.

Таким образом, один из двух главных тезисов, представленных в данной книге, как мы видим, подтверждается. К октябрю 2003 года даже такой выдающийся апологет современных военных технологий, как министр обороны США Дональд Рамсфелд, начал прозревать. В меморандуме, адресованном своим ближайшим помощникам, он ставит вопрос о том, готовы ли американские вооруженные силы, созданные для борьбы с себе подобными, противостоять новому «мировому беспорядку». В самом деле, на каждый миллион долларов из казны «Аль-Каиды» США тратят миллиард. Тем не менее Усама бен Ладен, Абу Мусаб аз-Заркави и большинство их главных помощников остаются на свободе. США, со всей своей военной мощью, не способны обеспечить безопасность даже на 15-мильном участке шоссе, ведущем из багдадского аэропорта в город.

В конечном счете, осуществилось ли предсказание или нет, должно волновать только самого автора. Значительно более важно другое: спустя пятнадцать лет после того, как книга «Трансформация войны» увидела свет, все больше признаков указывает на то, что некоторые критики начали всерьез принимать ее второй основополагающий тезис. Этот тезис сводится к следующему.

Поражения, которые терпят многие регулярные силы в попытке вести войны низкой интенсивности (или нетринитарные войны, или войны четвертого поколения, или асимметричные – все эти слова на самом деле обозначают одно и то же явление), не случайны. В целом их нельзя объяснить ни теми или иными сложившимися обстоятельствами, ни ошибками, допущенными отдельными военными, политиками, военачальниками, и тому подобным. Скорее длинный ряд поражений указывает на значительно более тревожный факт. В большей части нашей так называемой «передовой» цивилизации и, зачастую, на самом верху, где принимаются ключевые решения, существовало и существует неправильное понимание самой природы войны. Если это непонимание (а вместе с ним поражения) будет сохраняться, сама жизнеспособность этой цивилизации окажется под вопросом.

В книге прослеживаются истоки этого непонимания, а следовательно и поражений, до самого выдающегося западного теоретика войны всех времен – Карла фон Клаузевица. В ней предприняты попытки найти ответы на самые фундаментальные вопросы: что такое война; кем и как она ведется; ради чего она ведется и почему. Таким образом, я стараюсь прийти к новому пониманию войны, более согласующемуся с фактами, какими мы видим их через два столетия после Клаузевица.

Многим читателям, военным и невоенным, вопрос об истинной природе войны может показаться академическим.

В этом случае им лучше читать «поваренные книги», в которых говорится, что делать, какими инструментами и в каких обстоятельствах. В таких «поваренных книгах» нет недостатка; их так много, что, если бы их погрузили на борт «Титаника», он пошел бы ко дну и без помощи айсберга. Если читатель ищет именно это, данная книга не для него, впрочем, так же как и сам Клаузевиц. Я же ориентируюсь на читателя, который хочет взглянуть немного дальше и глубже и который готов совершить интеллектуальное усилие и прийти к пониманию войны, весьма отличному от бытующего.

Разумеется, война – это прежде всего практическая деятельность. Нельзя стать хорошим водителем, лишь сидя в библиотеке и изучая учебники, так же как нельзя научиться играть на скрипке, только читая партитуры. Точно так же никакие книги или теории, какими бы глубокими они ни были, сами по себе не приведут к победе в конфликте низкой интенсивности, в нетринитарной войне, конфликте четвертого поколения или асимметричного характера. Однако, как говорил Председатель Мао, «даже путь длиною в десять тысяч ли начинается с первого шага».

Мартин ван Кревельд Потсдам, Германия, август 2005 г.

Введение
Что, почему и как

Настоящая книга имеет своей целью обратиться к наиболее фундаментальным вопросам, которые война ставит перед человеком на протяжении всей истории: кто ведет войны, что такое война, как, из-за чего и почему ее затевают. Эти вопросы отнюдь не новы, и лишь ответы на них, в соответствии с мнениями людей разных эпох и представителей разных наций, были бы равномасштабны изложению истории цивилизаций. Многие читатели, несомненно, отнесутся к некоторым из данных вопросов как к чисто философским, возможно, даже сочтут их не связанными с «практикой» ведения боевых действий. Однако очевидно, что ни один вид человеческой деятельности не может фактически существовать, тем более успешно развиваться, без четкого понимания принципов, лежащих в основе противостояний и ведения войны как такового. Вот почему чрезвычайно важно найти верные ответы на перечисленные вопросы.

Автор также хотел бы донести до читателя мысль о том, что ответы, даваемые на эти вопросы современной теорией военной стратегии, в корне неверны; вдобавок они следуют из картины мира «по Клаузевицу», которая либо устарела, либо не соответствует действительности. Мы находимся скорее на пороге эпохи войн между этническими и религиозными группами, нежели мирного экономического соперничества международных экономических блоков. По мере того как традиционные формы вооруженных конфликтов уходят в прошлое, появляются совершенно новые, которые готовы прийти им на смену. Уже сегодня военная мощь, развернутая основными индустриально развитыми обществами как Запада, так и Востока, едва ли адекватна стоящим перед ними задачам; иными словами, нынешняя оборона – это скорее иллюзия силы, чем реальное средство к решению проблем. Если эти общества не проявят готовности привести стратегическую теорию в соответствие с практикой нынешней стремительно меняющейся действительности, впредь они, вероятно, будут вообще неспособны прибегать к организованному применению силы, задействуя в этом массы. Как только возникнет такая ситуация, их дальнейшее существование в качестве единых политических образований также будет быстро поставлено под сомнение.

В данной книге ставится задача описать новую систему взглядов на теорию войны, отличную от системы Клаузевица, и в то же время – попытка заглянуть в будущее войн. Отсюда проистекает структура книги. Глава первая «Война сегодня» объясняет, почему современная военная мощь является мифом и почему наши представления о войне на поверку оказались тупиковыми. Во второй главе «Кто затевает войны» рассматриваются взаимосвязи между военными доктринами, самими государствами и их армиями, а также между различными воюющими организациями, не являющимися в собственном смысле ни армиями, ни государствами. Глава третья «Что такое война» рассматривает вооруженный конфликт с точки зрения взаимодействия силы и правоты. В главе четвертой «Как ведутся войны» дается характеристика стратегии и приводятся рекомендации по ее применению в ситуациях разного рода и значимости. В главе пятой «Во имя чего люди воюют» исследуются различные цели, для достижения которых может применяться и применяется коллективное насилие. Глава шестая «Почему люди участвуют в войнах» представляет собой исследование причин войн на глубинном, личностном уровне. В главе седьмой «Войны будущего» рассматриваются возможные формы будущих войн под всеми упомянутыми углами зрения и выдвигаются некоторые идеи того, как они могут вестись. Наконец, краткое заключение, озаглавленное «Контуры будущего», связывает все эти вопросы в единое концептуальное целое и дает гипотетическую характеристику войнам, которые могут произойти через десять, двадцать пять и даже пятьдесят лет.

Книга написана одним автором, но отражает вклад многих людей. В их числе – Моше Бен-Давид, Мэтс Бергквист, Менахем Блондхайм, Марианна и Стив Кэнби, Сэтт Кэрус, Оз Фрэнкель, Азар Гатт, Стив Глик, Паула и Ирвинг Глик, Эдо Хехт, Ора и Габи Герман, Кай Юниман, Бенджамин Кедар, Грета и Стюарт Кёль, Мордехаи Леви, Далия и Эдвард Луттвак, Ронни Макс, Лесли и Габриэль Пантуччи, Яффа Рэйзин, Стефани Розенберг, Джойс Зельтцер, Дарси и Дэйвид Томас. Благодарю всех этих людей за теплое отношение к моим опытам, поддержку и дружбу.

Иерусалим, апрель 1990 г.

Мартин ван Кревельд

Трансформация войны

Предисловие издателя

В нашей стране на протяжении последних полутора десятилетий в центре общественного внимания постоянно находятся реформа вооруженных сил, судьбы оборонной промышленности в новых хозяйственных условиях и другие аналогичные темы. К сожалению, нередко дискуссии по ним оказываются в значительной степени контрпродуктивными. Реформа армии сводится либо к изменению принципа комплектования, либо к увеличению бюджетного финансирования. Обсуждение будущего оборонной промышленности зачастую ограничивается вопросами конверсии, экспорта и величины государственных расходов на оборону.

Однако не нужно быть великим стратегом, чтобы понимать, что на вопросы комплектования, вооружения, материально-технического снабжения, конверсии и т. д. невозможно дать разумных ответов, если прежде не прояснить для себя некоторые другие, более фундаментальные проблемы. Какого рода будут конфликты, в которых примут участие российские военнослужащие в последующие годы и десятилетия? Какие цели будут (или не будут) ставить перед собой участники этих войн? Каков будет набор средств, применяемых (или не применяемых) противоборствующими сторонами? Какие ограничения будут действовать в отношении организованного насилия? И многое, многое другое.

Книга, которую вы держите в руках, посвящена исследованию именно этих предметов. Мы решили издать ее именно для того, чтобы активизировать общественную дискуссию в данной сфере.

Кроме того, нами двигал еще один мотив. Наверное, не будет большим преувеличением сказать, что идущие в международном профессиональном сообществе дискуссии о природе войн будущего находятся в силовом поле, создаваемом двумя концепциями, во многом полярно противоположными друг другу. Первая олицетворяется работами Элвина Тоффлера. С основной книгой, в которой изложена эта концепция, русскоязычный читатель уже имел возможность ознакомиться. Исходной точкой в ней является тезис о том, что война представляет собой в некотором смысле разновидность производственной деятельности и в своем развитии повторяет стадии, свойственные развитию экономики, причем в значительной степени под действием тех же самых факторов. В данной концепции акцент делается на развитии технологии и на изменениях в военном искусстве, вызванных этим развитием.

На противоположном полюсе находится концепция Мартина ван Кревельда, наиболее полным изложением которой является изданная в 1991 году книга «Трансформация войны». В соответствии с ней война рассматривается как культурно обусловленный вид человеческой деятельности, радикально отличный от производственной или экономической сферы. Будучи явлением культуры, война, в отличие от неорганизованного насилия, характеризуется определенными правилами (по крайней мере, в норме), ограничивающими применение силы. Современная ситуация, согласно этой концепции, связана с фундаментальными сдвигами в социокультурных особенностях вооруженных конфликтов.

Книга ван Кревельда, вышедшая в 1991 году, оказала большое влияние на современную мировую военную мысль и до сих пор остается предметом активных дискуссий. Издавая ее, мы тем самым стремимся заполнить своего рода пробел в военно-теоретической литературе на русском языке. Мы полагаем, что это поможет избавиться от некоторого «технократического» перекоса в дискуссиях о будущем военного дела в нашей стране и продемонстрирует богатые возможности более «гуманитарных» подходов.

Переходя к особенностям представляемого вашему вниманию издания, считаю необходимым сделать два замечания.

Первое замечание касается английских терминов state и government. Хотя принято переводить их соответственно как «государство» и «правительство», общеизвестно, что такой перевод не вполне отражает содержание этих понятий. Под «правительством» носители русского языка обычно понимают исполнительную ветвь власти, по крайней мере, если речь идет о государстве современного типа. В английских текстах термин government гораздо шире, и им обозначается аппарат власти и управления в целом, т. е. включая другие ветви; поэтому зачастую government следует переводить как «государство» (например, в таких словосочетаниях, как «governmental regulation» - «государственное регулирование» и т. д.), а также «власть, властный аппарат, правление» и т. п. наоборот, английское state обозначает сущность, гораздо более абстрактную, чем та, что обозначается русским словом «государство».

Ситуация еще более усложнилась при переводе данной книги, т. к. автор использует слово state в гораздо более узком смысле, а именно для обозначения конкретной исторической разновидности политической организации общества, возникшей в Европе лишь в Новое время (само слово state, а также его французский эквивалент etat, до XVI века означало либо «сословие», либо «состояние»). Государство - state представляет собой абстрактную корпорацию, обладающую юридическим лицом (отличным от личности правителя), которая включает в себя правителей и управляемых, но не совпадает с ними ни в совокупности, ни с каждым из них по отдельности.

В силу вышеуказанных причин и во избежание недоразумений на протяжении всего текста перевода русское слово «государство» означает только абстрактное государство-корпорацию Нового времени.

Другое замечание касается употребления слова «стратегия». С одной стороны, в традиционном понимании, принятом в военной литературе, стратегия, это - «искусство комбинировать подготовку к войне и группировку операций для достижения цели, выдвигаемой войной для вооруженных сил. Стратегия решает вопросы, связанные с использованием как вооруженных сил, так и всех ресурсов страны для достижения конечной военной цели». В этом смысле стратегия противопоставляется тактике и оперативному искусству.

С другой стороны, в последние десятилетия этот термин получил и иное значение. Под стратегией стали понимать общую «логику» конфликта между сознательными и целенаправленно действующими субъектами, а также возможный способ действия субъекта в таком конфликте. Понимаемая таким образом стратегия присутствует не только в рамках стратегии в традиционном понимании, но и на уровне тактики и оперативного искусства.

В заключение позвольте мне выразить надежду, что книга окажется интересной и полезной не только профессиональным военным, дипломатам и экспертам в области национальной безопасности, но и широкому кругу политиков и государственных деятелей, политологов и социологов, а также всем, кто интересуется проблемами войны, мира, безопасности и международной политики.

В. Завадников

Председатель Редакционного совета Декабрь 2005 г.

Предисловие к русскому изданию

В 1989–90 годах, когда была написана книга «Трансформация войны», Советский Союз еще оставался сверхдержавой. Продолжала бушевать холодная война, а гонка вооружений приняла беспрецедентный размах. От Арктики до северных берегов Адриатического моря, по обе стороны «железного занавеса», многотысячные войска, принадлежавшие самым могущественным вооруженным силам в истории человечества, находились в состоянии боевой готовности и внимательно наблюдали друг за другом. В нескольких тысячах миль, в Корее, сложилась такая же ситуация, которая временами казалась даже более угрожающей, поскольку пограничные инциденты вели к росту военной напряженности, а она, в свою очередь, становилась причиной очередных пограничных инцидентов. В Вашингтоне, Лондоне, Париже, Бонне, Москве, Пхеньяне, Сеуле и Тайбэе, не говоря уже о Пекине, политические деятели, стратеги и военачальники бессонными ночами задавались вопросом, как эти силы будут сражаться друг с другом, если до этого дойдет дело.

Сегодня, полтора десятилетия спустя, многое изменилось. Варшавского договора больше не существует. Ушли в прошлое холодная война и связанные с нею страхи. Как и ожидалось, быстрыми темпами произошло сокращение обычных вооруженных сил во всем мире. Так, силы США сократились на 35 процентов - с 2 118 000 до 1 366 000 человек. От армии бывшего СССР, насчитывавшей 4 000 000 человек, осталось 1 004 000 человек в российских вооруженных силах плюс кое-какие войска сомнительной боеспособности, которые могли бы быть развернуты некоторыми из государств-преемников - от Балтики до Средней Азии. Численность армии объединенной Германии составляет теперь меньше одной трети того, чем располагали вооруженные силы обоих немецких государств в 1989 году. Ситуация с французскими, британскими, итальянскими и испанскими силами ничем не лучше. Некоторые из «младших» членов НАТО, в первую очередь новые его члены из бывшего восточного блока, приближаются к тому состоянию, когда уже вряд ли смогут иметь собственные вооруженные силы. Правда, напряженность на Корейском полуострове и вокруг Тайваня сохраняется. Такая же ситуация наблюдается и в другой части мира - в отношениях между Индией и Пакистаном. Однако все эти государства либо уже имеют ядерное оружие, либо способны очень быстро его создать. Конечно, это оружие никогда не приводило к внезапной вспышке братской любви, тем не менее оно действительно помогало избегать полномасштабных войн между государствами. Как это ни парадоксально, самое мощное орудие ведения войны из когда-либо изобретенных в наибольшей степени способствовало предотвращению или, по крайней мере, ограничению военных конфликтов между его обладателями.