Смерть Петра III - Исторические заметки. Смерть Петра III: казалось бы разгаданная тайна
Российский император Петр III (Петр Федорович, урожденный Карл Петер Ульрих Гольштейн Готторпский) родился 21 (10 по старому стилю) февраля 1728 года в городе Киль в герцогстве Гольштейн (сейчас — территория Германии).
Его отец — герцог Гольштейн Готторпский Карл Фридрих, племянник шведского короля Карла XII, мать — Анна Петровна, дочь Петра I. Таким образом, Петр III приходился внуком двум государям и мог, при определенных условиях, являться претендентом и на русский, и на шведский престолы.
В 1741 году, после смерти королевы Швеции Ульрики Элеоноры, он был избран преемником ее мужа Фридриха, получившего шведский престол. В 1742 году Петр был привезен в Россию и объявлен своей теткой наследником русского престола.
Петр III стал первым представителем Гольштейн-Готторпской (Ольденбургской) ветви Романовых на русском престоле, правившей до 1917 года.
Отношения Петра с женой не сложились с самого начала. Все свободное время он проводил, занимаясь военными упражнениями и маневрами. За годы, проведенные в России, Петр никогда не делал попыток лучше узнать эту страну, ее народ и историю. Елизавета Петровна не допускала его к участию в решении политических вопросов и единственная должность, на которой он мог себя проявить, была должность директора Шляхетского корпуса. Между тем Петр открыто критиковал деятельность правительства, а во время Семилетней войны публично высказывал симпатии к прусскому королю Фридриху II. Обо всем этом было широко известно не только при дворе, но и в более широких слоях русского общества, где Петр не пользовался ни авторитетом, ни популярностью.
Начало его правления ознаменовалось многочисленными милостями дворянству. Из ссылки вернулись , бывший регент герцог Курляндский и многие другие. Была уничтожена Тайная розыскных дел Канцелярия. 3 марта (18 февраля по старому стилю) 1762 года император издал Указ о вольности дворянства (Манифест "О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству").
Материал подготовлен на основе информации из открытых источников
Отношения Екатерины и Петра III не сложились с самого начала. Супруг не только завел себе многочисленных любовниц, но и открыто заявил, что намеревается развестись со своей женой ради Елизаветы Воронцовой. От Екатерины ждать поддержки не приходилось.
Петр III и Екатерина II
Заговор против императора начали готовить еще до его восхождения на престол. Канцлер Алексей Бестужев-Рюмин питал по отношению к Петру самые неприязненные чувства. Особенно раздражал его тот факт, что будущий правитель открыто симпатизирует прусскому королю. Когда императрица Елизавета Петровна тяжело заболела, канцлер стал готовить почву для дворцового переворота и написал генерал-фельдмаршалу Апраксину, чтобы тот возвращался в Россию. Елизавета Петровна оправилась от болезни и лишила канцлера чинов. Бестужев-Рюмин попал в немилость и не закончил свое дело.
Во время правления Петра III в армии были введены прусские порядки, что не могло не вызвать возмущение офицеров. Стоит отметить, что император не делал никаких попыток познакомиться с русскими обычаями и игнорировал православные обряды. Заключение мира с Пруссией в 1762 году, по которому Россия добровольно отдавала Восточную Пруссию, стало еще одной причиной недовольства Петром III. Кроме того, император намеревался направить гвардию в датский поход в июне 1762 года, цели которого офицерам были совершенно непонятны.
Елизавета Воронцова
Заговор против императора организовали офицеры гвардии, в том числе — Григорий, Федор и Алексей Орловы. В связи с противоречивой внешней политикой Петра III к заговору подключились многие чиновники. Кстати, правителю поступали сообщения о готовящемся перевороте, однако он не воспринимал их всерьез.
Алексей Орлов
28 июня 1762 года (по старому стилю) Петр III отправился в Петергоф, где его должна была встречать супруга. Однако Екатерины там не оказалось — ранним утром она уехала в Петербург с Алексеем Орловым. Ей присягнули гвардия, сенат и синод. В критической ситуации император растерялся и не последовал здравому совету бежать в Прибалтику, где размещались верные ему части. Петр III подписал отречение от престола и в сопровождении гвардейцев был доставлен в Ропшу.
6 июля 1762 года (по старому стилю) он скончался. Историки единогласны во мнении, что Екатерина не отдавала приказ убить Петра, в то же время специалисты подчеркивают, что она и не предупредила эту трагедию. По официальной версии, Петр умер от болезни — при вскрытии якобы были обнаружены признаки дисфункции сердца и апоплексии. Но вероятнее всего его убийцей был Алексей Орлов. Похоронили Петра в Александро-Невской лавре. Впоследствии несколько десятков человек выдавали себя за спасшегося императора, наиболее известным из них стал предводитель Крестьянской войны Емельян Пугачев.
Тайна смерти императора Петра III
Кандидат философских наук О. А. ИВАНОВ, Московский государственный горный университет
28 июня 1762 г. в результате переворота к власти пришла Екатерина II, на следующий день ее муж, внук Петра Великого, Петр III отрекся от престола и был препровожден в загородный дворец Ропшу, который сам избрал как место своего временного заточения. Но до сих пор никто точно не знает, как и когда он умер, кто организовал убийство и был его непосредственным исполнителем. Эта завеса таинственности породила массу домыслов и версий, порой самых невероятных и противоположных. Только в начале XX в. исследователи смогли познакомиться с содержанием секретных документов, связанных с событиями тех дней. Среди них два письма А. Г. Орлова к Екатерине...
С легкой руки графа Ф. В. Ростопчина, княгини Е. Р. Дашковой и писателя А. И. Герцена клеймо цареубийцы прочно закрепилось за графом А. Г. Орловым. Имя этого видного деятеля екатерининского царствования связано не только с блестящей, но и темной стороной крупнейших исторических событий второй половины XVIII в.: восшествием на престол Екатерины II и смертью Петра III, победным пребыванием Русского флота в Средиземном море и поимкой так называемой княжны Е. Таракановой. Из двух трагедий образовался своеобразный порочный круг: обвиняющие Орлова в убийстве Петра III обосновывают свое утверждение «низким поступком с доверчивой Таракановой», а проливающие слезы у известной картины К. Д. Флавицкого указывают на жестокое убийство бывшего императора.
Долгое время гибелью Петра III и княжны Таракановой преимущественно занимались
писатели, поскольку для большинства историков секретные фонды государственных
и царских архивов были недоступны. А после Октябрьской революции в центре внимания
отечественных ученых оказались лишь исторические закономерности и борьба классов.
Ныне в стране наблюдается повышенный интерес к историческим личностям и их влиянию
на судьбу России. Но, к сожалению, нередко происходит простое тиражирование старых
взглядов и биографий без критического их исследования и привлечения архивных документов.
Более 15 летя собираю материалы о графе А. Г. Орлове-Чесменском. Некоторые весьма
любопытные находки и в их свете новый анализ известных документов позволяют мне
высказать свою гипотезу произошедшего. Прежде всего, речь пойдет об убийстве Петра
III.
Когда был убит Петр III? Согласно официальной версии, изложенной в манифесте от 7 июля, Петр Федорович умер 6 июля. Однако действительный член Петербургской академии наук Я. Штелин, наставник и воспитатель покойного, писал о 5 июля, а секретарь датского посольства А. Шумахер утверждал, что событие произошло 3 июля. Эта же дата указана в «Записке о свержении с престола Петра III» барона А. Ф. фон Ассебурга - датского посла в России и друга участника дворцового переворота 1762 т. графа Н. И. Панина. Со временем он стал доверенным лицом императрицы и был принят на русскую службу. Именно ему Екатерина II поручила секретное и деликатное дело - найти своему сыну, великому князю Павлу Петровичу невесту, а в 1773 г. его назначили уполномоченным министром при сейме в Регенсбурге (город в Баварии, где с 1663 по 1806 г. постоянно заседал немецкий Рейхстаг).
В 1995 г. мне посчастливилось найти уникальные документы, подтверждающие указания Шумахера и Ассебурга, а также проливающие некоторый свет на истинных организаторов убийства Петра III. Речь идет о хранящемся ныне в Государственном архиве РФ (до революции - в рукописном отделе императорских библиотек в Зимнем дворце) деле под названием «Бумаги, касающиеся караула, содержащегося в Ораниенбауме в июле 1762 года».
29 июня 1762 г. в Ораниенбаум (ныне г. Ломоносов) прибыл отряд гусар и конной
гвардии под предводительством генерал-лейтенанта В. И. Суворова и кабинет-министра
Петра IIIА. В. Олсуфьева, впоследствии секретаря Екатерины II. Первый должен был
арестовать и препроводить в Петербург голипинские отряды, ибо он еще до переворота
пользовался большим доверием Екатерины. «Суворов очень мне предан и в высокой
степени неподкупен, - писала Екатерина II, - он без труда понимает, когда возникает
какое-нибудь важное дело в тайной канцелярии; я бы желала доверяться только ему,
но должно держать в узде его суровость, чтобы она не перешла границ, которые я
себе предписала».
4 июля командующий всех пехотных полков граф К. Г. Разумовский отправил Василию Ивановичу письмо с загадочной собственноручной припиской: «Превосходительный генерал лейтенант лейб гвардии пример маеор и кавалер. Ея Императорское Величество в разсуждении порученной вашему превосходительству коммисии, что бывшия уже там галстинския и протчия арестанты сюда из Ранинбома приведены, и потому дальней нужды уже там не признаваетца, высочайше указать соизволила ехать сюда; и для того изволите команду свою и что у оной под смотрением теперь есть также ко исполнению следующее отдать кому ваше превосходительство заблагоразсудите, а сами в силу оного высочайшего повеления изволите немедленно ехать в Санкт-Петербург и кому команда от вас препоручитца за известие меня репортовать. Впрочем ежели ваше превосходительство рассуждаете, что ваше присутствие в Ораниенбауме нужно, то можете меня уведомить».
Странное противоречие: с одной стороны, генералу предписано немедленно ехать в Петербург, а с другой -Разумовский предоставляет ему самому принимать решение, намекая, что его пребывание в столице не столь необходимо. Однако это хитрое письмо не нашло адресата на месте: Суворов спешно выехал в Петербург. Нет сомнения, что это могло произойти либо по собственноручному повелению Екатерины II, либо ему стало известно что-то очень важное. Прибыв в столицу, 5 июля он шлет депешу в Ораниенбаум: «Секретно. Ордер господину майору Пеутлингу, обретающемуся при команде в Ораниенбауме. По получении сего, немедленно изволте вынуть из комнат обще с господином советником Бекелманом бывшего государя мундир голстинской кирасирской или пехотной, или драгунской, которой только скорее сыскать можете, и запечатать комнаты опят вашею и советника печатми, и прислать оной мундир немедленно с сим посланным. Как тот мундир будете вынимать, то старатца, чтобы оной, кроме вас двух, видеть ниже приметить хто мог, и сюда послать, положа в мешок, и запечатать и везен бы был оной сокровенно, а ежели господин Беккельман незнает в которых бы покоях тот мундир сыскать можно, то можно о том спросить тех, которыя были при гардеробе».
Значит, попав в Петербург, Суворов был сразу привлечен к похоронам бывшего императора (именно в этом мундире он лежал в гробу), для чего и был срочно вызван из Ораниенбаума. Почему же Разумовский, зная о смерти свергнутого императора, не желал приезда Василия Ивановича? Думаю, убийство Петра III было результатом тонко задуманного группой лиц заговора против Екатерины, желавших обезопасить себя и связать ей руки. В тот тяжелый переходный период безнаказанность их была практически обеспечена. Однако они все-таки побаивались сурового генерала, верного императрице.
Официальную дату смерти Петра III опровергают и письма графа А. Г. Орлова из
Ропши. Первое написано 2 июля: «Матушка Милостивая Государыня здраствовать вам
мы все желаем нещетныя годы. Мы теперь по отпуске сего писма и со всею командою
благополучны, толко урод наш очень занемог и схватила ево нечаенная колика, и
я опасен, штоб он севоднишную ночь не умер, а болше опасаюсь, штоб не ожил. Первая
опасность для того, што он всио здор говорит и нам ето несколко весело, а другая
опасность што он действително для нас всех опасен для тово што он иногда так отзывается,
хотя в прежнем состояли быть...
Посланной Чертков к вашему величеству обратно еще к нам не бывал и для того я опоздал вас репортовать, а сие пишу во вторник в девятом часу в половине. По смерть ваш верны раб Алексей Орлов».
Называя Петра III «уродом», А. Г. Орлов использовал закрепившееся определение, данное ему императрицей Елизаветой Петровной (1741-1761 гг.). Что касается болезни императора, то Штелин в своих записках сообщает: 29 июня после возвращения из-под Кронштадта императору «несколько раз делается дурно, и он посылает за священником тамошней русской церкви».
«Здором», о котором упомянуто как о «первой опасности», вероятно, является повторение угрозы Петра III, изложенной в несохранившемся его письме от 29 июня, в котором он якобы обещал уставить виселицами дорогу от Ораниенбаума до Петербурга. Это предположение возможно в связи с тем, что раньше император говорил княгине Е. Р. Дашковой о необходимости возобновления смертной казни: «...если проявить слабость и не наказывать смертью тех, кто этого заслуживает, могут иметь место всякого рода беспорядки и неповиновения».
Хорошо осведомленный секретарь датского посольства А. Шумахер пишет: Петр Федорович
«приказал тогдашнему кабинет-секретарю Волкову составить письмо в Петербург Сенату,
в котором он строго взывал к его верности, оправдывал свое поведение в отношении
собственной супруги и объявлял юного великого князя Павла Петровича внебрачным
ребенком. Но офицер, которому повелели доставить это послание, вручил его императрице,
а она, как легко можно заключить, не сочла полезным его оглашать».
«Другая опасность» - желание Петра III «в прежнем состоянии быть», т.е. отказаться
от своего письменного отречения от императорского престола. В тот неясный переходный
период вероятность этого, несомненно, была.
Любопытна и концовка письма: «я опоздал вас репортовать». По-видимому, Орлов должен был регулярно докладывать Екатерине о состоянии дел в Ропше. Тогда почему сохранились только два его рапорта? Здесь возможны два ответа: или свергнутый император жил на несколько дней меньше, чем указывала официальная версия, или часть рапортов Орлова исчезла. После изучения ряда материалов я склоняюсь к первому варианту.
Чрезвычайно любопытно второе письмо А. Г. Орлова, написанное на большей части полулиста, нижняя часть которого оторвана. Как в первой его публикации в 1907 г., так и во всех последующих указывается: в этом месте находилась подпись Алексея Григорьевича, она оторвана. Это объяснение противоречит не только здравому смыслу, но и внимательному изучению подлинника.
Вот текст письма: «Матушка наша милостивая государыня. Не знаю што теперь начать, боюсь гнева от вашего величества штоб вы чево на нас неистоваго подумать не изволили и штоб мы не были притчиною смерти злодея вашего и всей России также и закона нашего. А теперь и тот приставленной к нему для услуги лакей Маслов занемог, а он сам теперь так болен што не думую штоб он дожил до вечера и почти совсем уже в беспаметстве, о чем уже и вся команда здешняя знает и молит бога штоб он скорей с наших рук убрался. А оной же Маслов и посланной офицер может вашему величеству донесть в каком он состояни теперь ежели обо мне усумнится изволите. Писал сие раб ваш... рны...».
Одной из загадок этого письма является «лакей Маслов». Почему-то в короткой записке Орлов дважды упомянул его, не называя при этом имени посланного офицера. Более того, он ссылается на лакея в подтверждение своей оценки состояния узника. Странной является и формулировка: «а теперь и тот приставленный к нему для услуги лакей Маслов». Кем приставленный?
Единственный дополнительный источник, из которого мы узнаем о существовании Маслова, - записка А. Шумахера. Правда, в отличие от А. Г. Орлова он называет его камер-лакеем. Секретарь датского посольства сообщает: «Следовать за ним (Петром III. - Авт.) разрешили только одному из его камер-лакеев - русскому, по имени Маслов и еще двум русским лакеям. Правда, оба последние, чтобы поскорее от этого освободиться, тотчас же сказались больными».
Кто же выбрал Маслова среди других камер-лакеев и разрешил ему сопровождать свергнутого императора в Ропшу? Ответ однозначен - Н. И. Панин. Именно он, согласно записке Ассебурга, организовывал встречу и охрану Петра Федоровича в Петергофе и имел с ним последнюю перед отправкой в Ропшу беседу. Именно Панин приказал двум офицерам сопровождать Петра III в Ропшу. Шумахер не только подтверждает это, но и называет их: капитан Щербачев и лейтенант Озеров. Далее датский дипломат рассказывает, что произошло с Масловым: «Когда император немного задремал, этот человек вышел в сад подышать свежим воздухом. Не успел он там немного посидеть, как к нему подошли офицер и несколько солдат, которые тут же засунули его в закрытую русскую повозку. В ней его повезли в Санкт-Петербург и там выпустили на свободу». По версии Шумахера, Петр III был задушен сразу после отъезда камер-лакея. Это случилось 3 июля.
Итак, сообщение Орлова об отъезде Маслова из Ропши и рассказ Шумахера, в сущности, совпадают, кроме парадокса о насильственном вывозе, а затем освобождении Маслова. Если я правильно понимаю письмо Орлова, его сопровождал офицер, который, по-видимому, должен был в любой момент предстать перед императрицей.
Кто же такой камер-лакей Маслов? Я безрезультатно искал какие-нибудь упоминания о нем. Возможно, потому, что дворцовый архив не раз «чистили», хотя не исключено, что сведения о главном свидетеле готовившегося злодеяния изъяли специально. Ему помогли сменить фамилию и отправить за тридевять земель, запретив выезжать оттуда и разговаривать с кем-нибудь о прошлом.
В фондах Тайной экспедиции хранится масса подписок - в них под страхом смертной
казни запрещалось рассказывать что-либо касающееся дела. Приведу выдержку из подписки
офицеров Власьева и Чекина, приставленных к свергнутому в 1741 г. императору Ивану
VI Антоновичу и содержащемуся в Шлиссельбургской крепости: «Мы, нижеподписавшиеся,
по высочайшему Ея ИВ повелению даем сию подписку, под лишением в противном случае
чести и живота, что от нынешнего времени более к содержанию нашему ничем утруждать
ЕИВ по смерть нашу не будем: жить долженствуем всегда в отдаленности великих и
многолюдных компаний; вместе мне, Власьеву, и мне, Чекину, нигде в компаниях не
быть и на делах, особливо приказных, не подписываться; в столичные города без
дальныя и крайныя нужды не ездить, и то не вместе, а и приехавши, в компаниях
и публичных собраниях не показываться; о происшествии, случившемся в прошлом 764
году с покойным принцем Иваном, никому ни тайно, ни явно не рассказывать, и кто
б о том другой не говорил, в те разговоры не вмешиваться сколько возможно, а притворяться
совсем людьми, ничего о сем незнающими. Ежели ж кто нам сказывать станет, что
мы сами те, которые в дело сие были употреблены, и перед теми в том сколько можно
без притворства отговариваться, а сказывать, что ни людей тех и ничего не знаем.
Пред теми же, кто прежде об нас уже знает, мы обязуемся сказывать, что все происшествие
в своей точности известно публикованным тогда в народ манифестом; нам же, как
верноподданным отечестве слугам, о том происшествии больше и памятовать не должно».
Не исключено, что крайне запуганного Маслова могли сослать в дальний монастырь.
Странно, что ни в первом, ни во втором письме Орлов не говорит о необходимости прислать к Петру III врача, напротив, он с грубой откровенностью желает смерти своему арестанту. Но вряд ли, если кто-то замыслил убийство, будет говорить об этом прямо, да еще письменно. Умный и хитрый Алексей Григорьевич прекрасно понимал: убийство свергнутого монарха не только не откроет дорогу к трону его брату Григорию (как считали и считают многие писатели и историки), а наоборот, сделает ее полностью невозможной, наложив на Орловых печать цареубийц, а на Екатерину II - их соучастницы.
О том, что бывшего императора первоначально пытались отравить, говорят почти все хорошо осведомленные иностранцы: и Шумахер, и секретарь Французского посланника К. К. Рюльер, свидетель переворота и автор книги «История и анекдоты революции в России в 1762 году». Тело Петра III, по-видимому, вскрывали, но донесли ли до императрицы истинные его результаты - вопрос.
Однако вернемся к рассказу Шумахера. Он сообщает: у бывшего императора по приезде в Ропшу из-за нервного потрясения испортилось пищеварение (о чем писала и Екатерина II) и начались мучительные головные боли. 1 июля в Петербург прибыл курьер с известием о нездоровье Петра III и его требованием прислать гоф-хирурга Людерса, а также его мопса и скрипку. Правда, произошло это не 1 июля, а 30 июня. «Согласно устному докладу о болезни императора, - продолжает Шумахер, - Людерс выписал лекарства, но их не стали пересылать. Императрица стала уговаривать Людерса и даже велела ему отправиться к своему господину, с которым ему следовало обойтись самым наилучшим образом, однако Людерс опасался оказаться в продолжительном заключении вместе с императором и некоторое время пребывал в нерешительности.
Только 3 июля в полдень ему пришлось волей-неволей сесть в плохую русскую повозку,
рядом с мопсом и императорской скрипкой, и отправиться с максимальной скоростью».
Как могло случиться, что императрица уговаривала гоф-хирурга, а тот не спешил
и два дня раздумывал? Думается, он не желал ехать к бывшему императору, предвидя
близкую смерть узника, которую могут приписать его неверному лечению. Мне удалось
найти достаточно надежное подтверждение даты отъезда Людерса. В старинной описи
Медицинской канцелярии под 3 июля 1762 г. упомянуто небольшое (всего на двух листах)
дело под названием «Требование об отсылке придворного лекаря Людерса к статскому
действительному советнику Теплову». Именно после визита к Г. Н. Теплову, исполнявшему
в то время роль секретаря при Екатерине II, Людерс тотчас поехал в Ропшу.
По словам датского дипломата, в тот же день, т.е. 3 июля, в Ропшу был послан гоф-хирург Паульсен. При этом он сообщает любопытную подробность: «Стоит заметить, что Паульсен поехал в Ропшу не с лекарствами, но с инструментами и предметами, необходимыми для вскрытия и бальзамирования мертвого тела, и, следовательно, в Петербурге наверняка с достоверностью знали, что здесь должно произойти». И сразу за этой фразой идет следующая, выделенная автором: «Нет, однако, ни малейшей вероятности, что это императрица велела убить своего мужа, но его удушение, вне всякого сомнения, дело некоторых из тех владетельных персон (habenden Personen), вступивших в заговор против императора и хотевших предупредить все опасности, которые могла принести им и всей новой системе его слишком продолжительная жизнь».
Если Шумахер прав, то убийство Петра III разрабатывали в Петербурге. Кроме того, очевидно: второе письмо Орлова написано 3 июля и являлось последним его сообщением из Ропши.
Но вернемся к самому письму. По краю большого отрыва видны остатки шести букв
(или цифр). Между последним словом «верный» и оторванной частью просматривается
затертое начало какого-то слова. Несомненно, это сделал сам Алексей Григорьевич,
поскольку аналогичным образом он затер слово в последней фразе (после «ежели вы»)
и написал на его месте «обо мне». Полагаю: это результат спешки, в которой писалось
письмо. Орлов также затирал слова, когда в крайней спешке писал Екатерине II о
поимке авантюристки (якобы княжны Е. Таракановой), выдававшей себя за дочь императрицы
Елизаветы.
Думаю, поспешностью, а не состоянием опьянения, как иногда считают, можно объяснить
некоторые отличия в написании этого письма от первого. Не верится, что такой умный
и расчетливый человек позволил себе пить в столь ответственные дни. Орлов был
очень осторожным: «только полная уверенность в успехе, - писала Екатерина II,
- может побудить его предпринять что-либо рискованное». Кроме того, инструкции
о содержании секретных узников особо подчеркивали: «За командою накрепко смотреть,
чтоб никаких беспорядков и пьянства не чинили, и находящихся в противности сему
наказывать, смотря по вине преступления, и кто за что будет наказан и которого
числа, о том иметь журнал». Трудно поверить, что предусмотрительная Екатерина
II доверила супруга людям, склонным к пьянству. Легенда о пьяном А. Г. Орлове
возникла из текста третьего письма, истинность которого внушает сомнение.
Наконец, о самой любопытной палеографической детали второго письма Орлова, на которую раньше исследователи не обращали внимания. Речь идет о неприметном чернильном следе, расположенном между второй и третьей строками, под словом «начать». Как оказалось, это отпечаток слова, написанного в правой верхней части исчезнувшего куска. Именно от этого слова сохранились три из шести элементов на грани отрыва. В чернильном отпечатке с помощью зеркала читаются две буквы -НД. Эти буквы написаны рукой Алексея Григорьевича. Без современных технических средств прочесть слово не удастся. Однако уже сейчас очевидно: это не имя и не фамилия Орлова. Можно предположить, что в верхней части оторванного куска находилось два или три слова. При этом слово с буквами НД было, скорее всего, вписано или надписано непосредственно перед тем, как письмо запечатали, поскольку следов от других слов не осталось.
Естественно, интересно: что именно, кто, когда и почему удалил из письма Орлова? Что же надо было столь явно вырывать (даже не вырезать ножницами), навлекая дополнительные обвинения в деле, неприятном для славы Екатерины II, - смерти ее мужа? Если допустить, что она решилась на этот шаг, то удаленное должно было в ее глазах казаться неприятнее и опаснее сохраненного ею первого письма (вспомним столь нелестное определение «урод»). С другой стороны, в тексте второго письма должно было быть нечто такое, что заставляло сохранить его даже в таком, поврежденном состоянии. На мой взгляд, была уничтожена дата или какие-то сведения, возможно, связанные со смертью Петра III. То, что исчезла не подпись, а нечто более существенное, можно догадаться и не видя письма, а в результате логических рассуждений. Зачем было вырывать подпись, если: 1) рядом хранилось другое письмо Орлова с подписью; 2) почерк Орлова даже в то время был знаком не одной Екатерине II; 3) письмо хранилось в строгом секрете.
Подпись, наверное, была. Но что еще? Очень вероятно - дата (как в предыдущем письме), расходящаяся с официальной версией болезни и смерти Петра. Возможно, какую-то важную информацию содержали слова, о которых говорилось выше. Много ли места требуется для приписки: «он мертв» или «его убили», или чего-то подобного?
Что же касается вопроса, кто и почему вырвал часть текста из письма, то здесь также нет ясности. Подозрение, естественно, прежде всего падает на императрицу. Наш соотечественник, историк Н. Я. Эйдельман, державший в руках подлинное письмо и считавший, что вырвана подпись Орлова, писал: «Это уж постаралась сама матушка, чтобы не было слишком явного следа - уголовщины...». Приведенное утверждение кажется ошибочным. Чтобы скрыть «уголовщину», проще всего было столь неприятное письмо уничтожить целиком (вместе с первым), а не создавать столь явным отрывом основания для будущих обвинений. Екатерина II хорошо понимала: найдутся люди, которые любую неясность в ее действиях истолкуют в отрицательном смысле.
Теперь мы достоверно знаем: сообщение о смерти бывшего императора было задержано. Понять императрицу и других заговорщиков можно: для укрепления своей власти им дорог был не только каждый день, но и каждый час. Екатерина II писала 2 июля будущему королю Польши С. А. Понятовскому: «Я завалена делами и не могу сделать вам подробную реляцию... В настоящий момент все здесь полно опасности и чревато последствиями. Я не спала три ночи и ела только два раза в течение четырех дней». Императрице вторит Дашкова, сообщившая графу Г. Кейзерлингу: « Первые три дня постоянно была я на ногах и на коне, и ложилась всего на два часа времени».
Версию о том, что убийство было совершено 3 июля, а не 6-го, подтверждает и еще один факт. По восшествии на престол Николай I (1825 г.) поручил Д. Н. Блудову разобрать секретные бумаги царских архивов. Просмотрев ропшинские документы, на обложке, где хранились первое и второе письма Орлова, Блудов написал: «Два письма графа А. Г. Орлова к императрице Екатерине, в последнем он ей объявляет о смерти Петра III» (!). Эта надпись ставит под сомнение существование третьего письма Алексея Григорьевича, в котором он якобы сообщает императрице о трагедии и на основании чего клеймо цареубийцы закрепилось за ним в исторической науке.
Из редакции журнала «Наука в России» на исследование поступили 2 письма графа А. Г. Орлова из Ропши. Относительно 2-го письма (письмо графа А. Г. Орлова из Ропши от 3 июля 1762 г.) были поставлены следующие вопросы:
1. Установить текст, отпечатавшийся между 2-й и 3-й строками;
2. Установить текст под затертыми местами на 15-й и 17-й строках;
3. Характер отрыва - случайный или преднамеренный;
4. Временная разница между написанием письма и отрывом его нижней части;
5. Что было написано на оторванном клочке;
6. Сколько слов могло поместиться на оторванном клочке;
7. Характерны ли петли букв по линии отрыва для почерка графа Орлова;
8. Написано ли письмо второпях;
9. Написано ли оно на твердой поверхности или же (как
утверждают некоторые очевидцы) на барабане;
10. Психологическое состояние автора письма.
Рукописные тексты обоих писем исполнены одним лицом в среднем темпе в привычных для этого лица условиях письма, о чем свидетельствует отсутствие признаков нарушения координации мелких движений (в частности, устойчивость фоновой компоненты письма) и пространственной ориентации фрагментов текста. В дальнейшем объектом исследования является 2-е письмо.
ВЫВОДЫ
1. Текст, отпечатавшийся между 2-й и 3-й строками, содержит буквосочетание «нд».
2. Установить текст под затертыми местами на 15-й и 17-й строках не представляется
возможным.
3. Характер отрыва, по-видимому, преднамеренный.
4. Установить временную разницу между написанием письма и отрывом его нижней
части не представляется возможным.
6. На оторванном клочке письма могло поместиться не менее 14 письменных знаков
с учетом пробелов.
7. Определить, характерны ли петли букв по линии отрыва для почерка графа Орлова,
не представляется возможным.
10. Письмо, вероятно, исполнено в обычных условиях, в привычном темпе и в обычном
психологическом состоянии.
Петр III Фёдорович (урождённый Карл Петер Ульрих, нем. Karl Peter Ulrich). Родился 10 (21) февраля 1728 года в Киле - умер 6 (17) июля 1762 года в Ропше. Российский император (1762), первый представитель Гольштейн-Готторп-Романовской династии на российском престоле. Владетельный герцог Гольштейн-Готторпский (1745). Внук Петра I.
Карл Петер, будущий император Петр III, родился 10 (21 по новому стилю) февраля 1728 года в Киле (Гольштейн-Готторп).
Отец - герцог Карл Фридрих Гольштейн-Готторпский.
Мать - Анна Петровна Романова, дочь .
В брачном договоре, заключённом его родителями ещё при Петре I в 1724 году, они отказывались от каких-либо притязаний на российский престол. Но царь оставлял за собой право назначить своим преемником «одного из урожденных Божеским благословением из сего супружества принцев».
Кроме того, Карл Фридрих, будучи племянником шведского короля Карла XII, имел права и на престол Швеции.
Вскоре после рождения Петра умерла мать, простудившись во время фейерверка в честь появления сына. Мальчик рос в захолустной обстановке крохотного северогерманского герцогства. Отец любил сына, но все его помыслы были направлены на возвращение Шлезвига, который Дания оккупировала в начале XVIII века. Не располагая ни военной силой, ни финансовыми возможностями, Карл Фридрих возлагал надежды либо на Швецию, либо на Россию. Брак с Анной Петровной был юридическим закреплением русской ориентации Карла Фридриха. Но после вступления на престол Российской империи Анны Иоанновны, этот курс сделался невозможным. Новая императрица стремилась не только лишить прав на наследие свою двоюродную сестру Елизавету Петровну, но и закрепить его за линией Милославских. Росший в Киле внук Петра Великого был постоянной угрозой для династических планов бездетной императрицы Анны Иоанновны, с ненавистью повторявшей: «Чёртушка ещё живёт».
В 1732 году демаршем русского и австрийского правительств при согласии Дании герцогу Карлу Фридриху было предложено отказаться за огромный выкуп от прав на Шлезвиг. Карл Фридрих категорически отверг это предложение. Все надежды на восстановление территориальной целостности своего герцогства отец возложил на сына, внушая ему идею реванша. Карл Фридрих с малых лет воспитывал сына по-военному - на прусский лад.
Когда Карлу Петеру исполнилось 10 лет, ему был присвоен чин секунд-лейтенанта, что произвело на мальчика огромное впечатление, он любил военные парады.
В одиннадцать лет он потерял отца. После его смерти воспитывался в доме своего двоюродного дяди по отцовской линии, епископа Адольфа Эйтинского, впоследствии - короля Швеции Адольфа Фредрика. Его воспитатели О. Ф. Брюммер и Ф. В. Берхгольц не отличались высокими нравственными качествами и не раз жестоко наказывали ребёнка. Наследного принца шведской короны неоднократно секли, подвергали другим изощрённым и унизительным наказаниям.
Воспитатели мало заботились о его образовании: к тринадцати годам он лишь немного владел французским языком.
Петр рос боязливым, нервным, впечатлительным, любил музыку и живопись и одновременно обожал всё военное - однако боялся пушечной пальбы (эта боязнь сохранилась у него на всю жизнь). Именно с воинскими утехами были связаны все его честолюбивые мечты. Крепким здоровьем не отличался, наоборот, был болезненным и хилым. По характеру Пётр не был злым, часто вёл себя простодушно. Уже в детстве он пристрастился к вину.
Ставшая в 1741 году императрицей Елизавета Петровна хотела закрепить трон по линии своего отца и распорядилась привезти племянника в Россию. В декабре, вскоре по восшествии на престол императрицы Елисаветы, был прислан ею в Киль майор фон Корф (муж графини Марии Карловны Скавронской, двоюродной сестры императрицы) и с ним Г. фон Корф, российский посланник при датском дворе, чтобы взять молодого герцога в Россию.
Спустя три дня после отъезда герцога об этом узнали в Киле, он путешествовал инкогнито, под именем молодого графа Дюкера. На последней станции перед Берлином они остановились и послали камер-интенданта к тамошнему российскому посланнику (министру) фон Бракелю, и стали ожидать его на почтовой станции. Но в ночь накануне Бракель умер в Берлине. Это ускорило их дальнейшее путешествие в Петербург. В Кеслине, в Померании, почтмейстер узнал молодого герцога. Поэтому они ехали всю ночь, чтоб поскорее выехать из прусских границ.
5 (16) февраля 1742 года Карл Петер Ульрих благополучно прибыл в Россию , в Зимний дворец. Было большое стечение народа, чтобы увидеть внука Петра Великого. 10 (21) февраля праздновали 14-й год его рождения.
В конце февраля 1742 года Елизавета Петровна отправилась с племянником в Москву для своей коронации. Карл Петер Ульрих присутствовал при коронации в Успенском соборе 25 апреля (6 мая) 1742 года на особо устроенном месте, подле её величества. После коронации он был произведен в подполковники Преображенской гвардии и каждый день ходил в мундире этого полка. Также в полковники Первого лейб-кирасирского полка.
При первой встрече Елизавета была поражена невежеством своего племянника и огорчена внешним видом: худой, болезненный, с нездоровым цветом лица Его воспитателем и учителем стал академик Якоб Штелин, который считал своего ученика достаточно способным, но ленивым. Профессор заметил его склонности и вкусы и по ним устроил свои первые занятия. Он прочитывал с ним книги с картинками, в особенности с изображением крепостей, осадных и инженерных орудий; делал разные математические модели в малом виде и на большом столе устраивал из них полные опыты. Приносил по временам старинные русские монеты и рассказывал при их объяснении древнюю русскую историю, а по медалям Петра I новейшую историю государства. Два раза в неделю читал ему газеты и незаметно объяснял ему основание истории европейских государств, при этом занимал его ландкартами этих государств и показывал их положение на глобусе.
В ноябре 1742 года Карл Петер Ульрих перешёл в православие под именем Петра Фёдоровича. В его официальный титул были включены слова «Внук Петра Великого».
Петр III (документальный фильм)
Рост Петра III: 170 сантиметров.
Личная жизнь Петра III:
В 1745 году Петр вступил в брак с принцессой Екатериной Алексеевной (урождённой Софией Фредерикой Августой) Ангальт-Цербстской, будущей императрицей .
Свадьба наследника была сыграна с особым размахом. Петру и Екатерине были пожалованы во владение дворцы - Ораниенбаум под Петербургом и Люберцы под Москвой.
После удаления от престолонаследника голштинцев Брюммера и Берхгольца его воспитание было поручено боевому генералу Василию Репнину, который смотрел на свои обязанности сквозь пальцы и не препятствовал молодому человеку посвящать всё время игре в солдатики. Обучение наследника в России длилось всего три года - после свадьбы Петра и Екатерины Штелин от своих обязанностей был отставлен, однако навсегда сохранил расположение и доверие Петра.
Погружение великого князя в военные потехи вызывало нарастающее раздражение императрицы. В 1747 году она заменила Репнина супругами Чоглоковыми, Николаем Наумовичем и Марией Симоновной, в которых видела пример искренне любящей друг друга супружеской пары. Во исполнение инструкции, составленной канцлером Бестужевым, Чоглоков пытался ограничить доступ своего подопечного к играм и заменил для этого его любимых слуг.
Отношения Петра с женой не сложились с самого начала. Екатерина в своих мемуарах отмечала, что муж «накупил себе немецких книг, но каких книг? Часть их состояла из лютеранских молитвенников, а другая - из историй и процессов каких-то разбойников с большой дороги, которых вешали и колесовали».
Считается, что до начала 1750-х годов между мужем и женой вообще не было супружеских отношений, но затем Петру была сделана некая операция (предположительно - обрезание для устранения фимоза), после которой в 1754 году Екатерина родила ему сына Павла. В то же время письмо великого князя к супруге, датированное декабрем 1746 года, говорит о том, что отношения между ними были сразу после бракосочетания: «Мадам, Прошу вас этой ночью отнюдь не утруждать себя, чтобы спать со мною, поелику поздно уже обманывать меня, постель стала слишком узка, после двухнедельной разлуки с вами, сего дня по полудни ваш несчастный муж, коего вы так и не удостоили сего имени. Петр».
Отцовство Петра историки ставят под большое сомнение, называя наиболее вероятным отцом С. А. Понятовского. Однако, Пётр официально признал ребёнка своим.
Наследник-младенец, будущий российский император Павел I, был сразу же после рождения отнят от родителей, его воспитанием занялась сама императрица Елизавета Петровна. Пётр Фёдорович никогда не интересовался сыном и был вполне удовлетворён разрешением императрицы видеться с Павлом один раз в неделю. Пётр всё больше отдалялся от жены, его фавориткой стала Елизавета Воронцова, сестра Е.Р. Дашковой.
Елизавета Воронцова - любовница Петра III
Тем не менее Екатерина отмечала, что Великий князь почему-то всегда питал к ней невольное доверие, тем более странное, что она не стремилась к душевной близости с мужем. В затруднительных ситуациях, финансовых или хозяйственных, он нередко обращался за помощью к супруге, называя её иронически «Madame la Ressource» («Госпожа Подмога»).
Пётр никогда не скрывал от жены своих увлечений другими женщинами. Но Екатерина отнюдь не чувствовала себя униженной таким положением дел, имея к тому времени громадное число любовников. Для Великого князя увлечения жены тоже не были секретом.
После смерти Чоглокова в 1754 году распорядителем «малого двора» де-факто становится прибывший инкогнито из Голштинии генерал Брокдорф, поощрявший милитаристские замашки наследника. В начале 1750-х годов ему было разрешено выписать небольшой отряд голштинских солдат (к 1758 году их число - около полутора тысяч). Всё свободное время Пётр и Брокдорф проводили, занимаясь с ними военными упражнениями и манёврами. Эти голштинские солдаты некоторое время спустя (к 1759-1760 гг.) составили гарнизон потешной крепости Петерштадт, построенной в резиденции великого князя Ораниенбауме.
Другим увлечением Петра была игра на скрипке.
За годы, проведённые в России, Пётр никогда не делал попыток лучше узнать страну, её народ и историю, он пренебрегал русскими обычаями, вёл себя неподобающим образом во время церковной службы, не соблюдал посты и другие обряды. Когда в 1751 году Великий князь узнал, что его дядя стал шведским королём, он обмолвился: «Затащили меня в эту проклятую Россию, где я должен считать себя государственным арестантом, тогда как если бы оставили меня на воле, то теперь я сидел бы на престоле цивилизованного народа».
Елизавета Петровна не допускала Петра к участию в решении политических вопросов и единственная должность, на которой он хоть как-то мог себя проявить, была должность директора Шляхетского корпуса. Между тем Великий князь открыто критиковал деятельность правительства, а во время Семилетней войны публично высказывал симпатии к прусскому королю Фридриху II.
О вызывающем поведении Петра Фёдоровича было хорошо известно не только при дворе, но и в более широких слоях русского общества, где Великий князь не пользовался ни авторитетом, ни популярностью.
Личность Петра III
Якоб Штелин писал о Петре III: «Довольно остроумен, в особенности в спорах, что развивалось и поддерживалось в нём с юности сварливостью его обер-гофмаршала Брюммера... От природы судит довольно хорошо, но привязанность к чувственным удовольствиям более расстраивала, чем развивала его суждения, и потому он не любил глубокого размышления. Память - отличная до крайних мелочей. Охотно читал описания путешествий и военные книги. Как только выходил каталог новых книг, он его прочитывал и отмечал для себя множество книг, которые составили порядочную библиотеку. Выписал из Киля библиотеку своего покойного родителя и купил за тысячу рублей инженерную и военную библиотеку Меллинга».
Кроме того, Штелин писал: «Будучи великим князем и не имея места для библиотеки в своем петербургском дворце, он велел перевезти её в Ораниенбаум и держал при ней библитекаря. Сделавшись императором, он поручил статскому советнику Штелину, как своему главному библиотекарю, устроить библиотеку в мезонине его нового зимнего дворца в Петербурге, для чего были назначены четыре большие комнаты и две для самого библиотекаря. Для этого, на первый случай, назначил он 3000 рублей, а потом ежегодно 2 тысячи рублей, но требовал, чтобы в неё не вошло ни одной латинской книги, потому что от педантического преподавания и принуждения латынь опротивела ему с малолетства...
Не был ханжою, но и не любил никаких шуток над верою и словом Божиим. Был несколько невнимателен при внешнем богослужении, часто позабывал при этом обыкновенные поклоны и кресты и разговаривал с окружающими его фрейлинами и другими лицами.
Императрице весьма не нравились подобные поступки. Она выразила своё огорчение канцлеру графу Бестужеву, который, от её имени, при подобных и многих других случаях, поручал мне делать великому князю серьёзные наставления. Это было исполняемо со всей внимательностью, обыкновенно в понедельник, касательно подобного неприличия его поступков, как в церкви, так и при дворе или при других публичных собраниях. Он не обижался подобными замечаниями, потому что был убежден, что я желал ему добра и всегда ему советовал, как можно более угождать её величеству и составить тем своё счастье...
Чужд всяких предрассудков и суеверий. Помыслом касательно веры был более протестант, чем русский; поэтому с малолетства часто получал увещания не выказывать подобных мыслей и показывать более внимания и уважения к богослужению и к обрядам веры».
Штелин отмечал, что Петр «имел всегда при себе немецкую Библию и кильский молитвенник, в котором знал наизусть некоторые из лучших духовных песней». При этом: «Боялся грозы. На словах нисколько не страшился смерти, но на деле боялся всякой опасности. Часто хвалился, что он ни в каком сражении не останется назади, и что если б его поразила пуля, то он был уверен, что она была ему назначена», - писал Штелин.
Царствование Петра III
На Рождество 25 декабря 1761 (5 января 1762) г., в три часа пополудни скончалась императрица Елизавета Петровна. Петр вступил на престол Российской империи. Подражая Фридриху II Петр не короновался, но планировал короноваться после похода на Данию. В итоге Петр III был коронован посмертно Павлом I в 1796 году.
У Петра III не было четкой политической программы действий, но у него сложилось свое видение политики, и он, подражая своему деду Петру I, планировал провести ряд реформ. 17 января 1762 г. Петр III на заседании Сената объявил о своих планах на будущее: «Дворянам службу продолжать по своей воле, сколько и где пожелают, и когда военное время будет, то они все явиться должны на таком основании, как и в Лифляндии с дворянами поступается».
Несколько месяцев пребывания у власти выявили противоречивый характер Петра III. Почти все современники отмечали такие черты характера императора, как жажда деятельности, неутомимость, доброта и доверчивость.
Среди самых важных реформ Петра III:
Упразднение Тайной канцелярии (Канцелярия тайных розыскных дел; Манифест от 16 февраля 1762 года);
- начало процесса секуляризации церковных земель;
- поощрение торгово-промышленной деятельности путём создания Государственного банка и выпуска ассигнаций (Именной указ от 25 мая);
- принятие указа о свободе внешней торговли (Указ от 28 марта); в нём же содержится требование бережного отношения к лесам как одному из важнейших богатств России;
- указ, разрешавший заводить фабрики по производству парусного полотна в Сибири;
- указ, квалифицировавший убийство помещиками крестьян как «тиранское мучение» и предусматривавший за это пожизненную ссылку;
- прекратил преследование старообрядцев.
Петру III также приписывают намерение осуществить реформу Русской православной церкви по протестантскому образцу (В Манифесте Екатерины II по случаю восшествия на престол от 28 июня (9 июля) 1762 года Петру это ставилось в вину: «Церковь наша греческая крайне уже подвержена оставалась последней своей опасности переменою древнего в России православия и принятием иноверного закона»).
Законодательные акты, принятые за время короткого правления Петра III, во многом стали фундаментом для последующего царствования Екатерины II.
Важнейший документ царствования Петра Фёдоровича - «Манифест о вольности дворянства» (Манифест от 18 февраля (1 марта) 1762 года) , благодаря которому дворянство стало исключительным привилегированным сословием Российской империи.
Дворянство, будучи принуждённым Петром I к обязательной и поголовной повинности служить всю жизнь государству, при Анне Иоанновне получившее право выходить в отставку после 25-летней службы, теперь получало право не служить вообще. А привилегии, поначалу положенные дворянству, как служилому сословию, не только оставались, но и расширялись. Помимо освобождения от службы, дворяне получили право практически беспрепятственного выезда из страны. Одним из следствий Манифеста стало то, что дворяне могли теперь свободно распоряжаться своими земельными владениями вне зависимости от отношения к службе (Манифест обошёл молчанием права дворянства на свои имения; тогда как предыдущие законодательные акты Петра I, Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, касающиеся дворянской службы, увязывали служилые обязанности и землевладельческие права).
Дворянство становилось настолько свободным, насколько может быть свободно привилегированное сословие в феодальной стране.
При Петре III проводилась широкая амнистия лицам, подвергшимся в прошлые годы ссылками и другим наказаниям. Среди возвращенных находились фаворит императрицы Анны Иоанновны Э. И. Бирон и генерал-фельдмаршал Б. К. Миних, приближенный к Петру III.
Правление Петра III отмечено усилением крепостного права. Помещики получили возможность своевольно переселять принадлежавших им крестьян из одного уезда в другой; возникли серьёзные бюрократические ограничения по переходу крепостных крестьян в купеческое сословие; за полгода правления Петра из государственных крестьян было роздано в крепостные около 13 тысяч человек (на самом деле их было больше: в ревизские списки в 1762 году включались только мужчины). За эти полгода несколько раз возникали крестьянские бунты, подавлявшиеся карательными отрядами.
Законодательная активность правительства Петра III была необычайной. За время 186-дневного царствования, если судить по официальному «Полному собранию законов Российской империи», было принято 192 документа: манифесты, именные и сенатские указы, резолюции и т.п.
Петра III гораздо более внутренних дел интересовала война с Данией: император задумал в союзе с Пруссией выступить против Дании с целью вернуть отнятый ею у родного Гольштейна Шлезвиг, причём сам намеревался выступить в поход во главе гвардии.
Тотчас по восшествии на престол Пётр Фёдорович вернул ко двору большинство опальных вельмож предыдущего царствования, томившихся в ссылках (кроме ненавистного Бестужева-Рюмина). Среди них был граф Бурхард Христофор Миних, ветеран дворцовых переворотов и мастер инженерии своего времени. В Россию были вызваны голштинские родственники императора: принцы Георг Людвиг Гольштейн-Готторпский и Пётр Август Фридрих Гольштейн-Бекский. Обоих произвели в генерал-фельдмаршалы в перспективе войны с Данией; Пётр Август Фридрих был также назначен столичным генерал-губернатором. Генерал-фельдцейхмейстером был назначен Александр Вильбоа. Эти люди, а также бывший воспитатель Якоб Штелин, назначенный личным библиотекарем, составляли ближний круг императора.
Для ведения переговоров о сепаратном мире с Пруссией в Петербург прибыл Бернгард Вильгельм фон дер Гольц. Мнением прусского посланника Пётр III так дорожил, что вскоре тот стал «заправлять всей внешней политикой России».
Среди отрицательных моментов царствования Петра III главным является фактическое аннулирование им итогов Семилетней войны. Оказавшись у власти, Пётр III, не скрывавший своего преклонения перед Фридрихом II, немедленно прекратил военные действия против Пруссии и заключил с прусским королём Петербургский мир на крайне невыгодных для России условиях, вернув завоёванную Восточную Пруссию (которая к тому моменту уже четыре года как являлась составной частью Российской империи) и отказавшись от всех приобретений в ходе Семилетней войны, практически выигранной Россией. Все жертвы, весь героизм русских солдат были перечеркнуты единым махом, что выглядело настоящим предательством интересов отечества и государственной изменой.
Выход России из войны повторно спас Пруссию от полного поражения. Заключённый 24 апреля мир недоброжелатели Петра III трактовали как истинное национальное унижение, поскольку продолжительная и затратная война по милости этого поклонника Пруссии закончилась буквально ничем: Россия не извлекала никаких выгод из своих побед. Впрочем, это не помешало Екатерине II продолжить начатое Петром III и окончательно прусские земли были освобождены от контроля русских войск и отданы Пруссии именно ею. Екатерина II же заключила в 1764 г. с Фридрихом II новый союзный договор. Однако роль Екатерины в таком завершении Семилетней войны обычно не афишируется.
Несмотря на прогрессивный характер многих законодательных мер и небывалые привилегии дворянству, плохо продуманные внешнеполитические деяния Петра, а также его резкие действия в отношении церкви, введение прусских порядков в армии не только не прибавили ему авторитета, но лишили всякой социальной поддержки. В придворных кругах его политика порождала лишь неуверенность в завтрашнем дне.
Наконец, намерение вывести гвардию из Петербурга и направить её в непонятный и непопулярный датский поход послужило «последней каплей», мощнейшим катализатором для заговора, возникшего в гвардии против Петра III в пользу Екатерины Алексеевны.
Смерть Петра III
Истоки заговора относятся к 1756 году, то есть ко времени начала Семилетней войны и ухудшения здоровья Елизаветы Петровны. Всесильный канцлер Бестужев-Рюмин, прекрасно зная о пропрусских настроениях наследника и понимая, что при новом государе ему грозит как минимум Сибирь, вынашивал планы нейтрализовать Петра Фёдоровича при его восшествии на престол, объявив Екатерину равноправной соправительницей. Однако Алексей Петрович в 1758 году попал в опалу, поспешив с осуществлением своего замысла (намерения канцлера остались нераскрытыми, он успел уничтожить опасные бумаги). Императрица и сама не питала иллюзий в отношении своего преемника на престоле и позднее подумывала о замене племянника на внучатого племянника Павла.
За последующие три года Екатерина, также попавшая в 1758 году под подозрение и чуть было не угодившая в монастырь, не предпринимала никаких заметных политических действий, разве что упорно умножала и упрочивала личные связи в высшем свете.
В рядах гвардии заговор против Петра Фёдоровича сложился в последние месяцы жизни Елизаветы Петровны, благодаря деятельности троих братьев Орловых, офицеров Измайловского полка братьев Рославлевых и Ласунского, преображенцев Пассека и Бредихина и других. Среди высших сановников Империи самыми предприимчивыми заговорщиками были Н. И. Панин, воспитатель малолетнего Павла Петровича, М. Н. Волконский и К. Г. Разумовский, украинский гетман, президент Академии наук, любимец своего Измайловского полка.
Елизавета Петровна скончалась, так и не решившись что-либо изменить в судьбе престола. Осуществить переворот сразу же после кончины императрицы Екатерина не считала возможным: она была на истечении пятого месяца беременности (от ; в апреле 1762 году родила сына Алексея). К тому же Екатерина имела политические резоны не торопить события, она желала привлечь на свою сторону как можно больше сторонников для полного триумфа. Хорошо зная характер супруга, она справедливо полагала, что Пётр достаточно скоро настроит против себя всё столичное общество.
Для осуществления переворота Екатерина предпочла ожидать удобного момента.
Положение Петра III в обществе было шатким, но также непрочным было положение Екатерины при дворе. Пётр III открыто говорил, что собирается развестись с супругой, чтобы жениться на своей фаворитке Елизавете Воронцовой. Он грубо обращался с женой, а 9 июня, во время торжественного обеда по случаю заключения мира с Пруссией случился прилюдный скандал. Император в присутствии двора, дипломатов и иностранных принцев крикнул жене через весь стол «folle» (дура). Екатерина заплакала. Поводом к оскорблению стало нежелание Екатерины пить стоя провозглашённый Петром III тост. Неприязнь между супругами достигла апогея. Вечером того же дня он отдал приказ её арестовать, и только вмешательство фельдмаршала Георга Гольштейн-Готторпского, дяди императора, спасло Екатерину.
К маю 1762 года перемена настроений в столице стала настолько очевидной, что императору со всех сторон советовали принять меры по предотвращению катастрофы, шли доносы о возможном заговоре, но Пётр Фёдорович не понимал серьёзности своего положения. В мае двор во главе с императором по обыкновению выехал за город, в Ораниенбаум. В столице было затишье, что весьма способствовало окончательным приготовлениям заговорщиков.
Датский поход планировался на июнь. Император решил повременить с выступлением войск, чтобы отпраздновать свои именины. Утром 28 июня (9 июля) 1762 года, накануне Петрова дня, император Пётр III со свитой отправился из Ораниенбаума, своей загородной резиденции, в Петергоф, где должен был состояться торжественный обед в честь тезоименитства императора.
Накануне по Петербургу прошёл слух, что Екатерина содержится под арестом. В гвардии началась сильнейшая смута, один из участников заговора, капитан Пассек, был арестован. Братья Орловы опасались, что возникла угроза раскрытия заговора.
В Петергофе Петра III должна была встречать его супруга, по долгу императрицы бывшая устроительницей торжеств, но к моменту прибытия двора она исчезла. Через короткое время стало известно, что Екатерина рано утром бежала в Петербург в карете с Алексеем Орловым - он прибыл в Петергоф к Екатерине с известием, что события приняли критический оборот и медлить более нельзя).
В столице «Императрице и Самодержице Всероссийской» в короткое время присягнули гвардия, Сенат и Синод, население. Гвардия выступила в сторону Петергофа.
Дальнейшие действия Петра показывают крайнюю степень растерянности. Отвергнув совет Миниха немедленно направиться в Кронштадт и повести борьбу, опираясь на флот и верную ему армию, размещённую в Восточной Пруссии, он собирался было защищаться в Петергофе в игрушечной крепости, выстроенной для манёвров, с помощью отряда голштинцев. Однако, узнав о приближении гвардии во главе с Екатериной, Пётр бросил эту мысль и отплыл в Кронштадт со всем двором, дамами и т.д. Но Кронштадт к тому времени уже присягнул Екатерине. После этого Пётр совершенно пал духом и, вновь отвергнув совет Миниха направиться к восточнопрусской армии, вернулся в Ораниенбаум, где и подписал отречение от престола.
Обстоятельства смерти Петра III до сих пор окончательно не выяснены.
Низложенный император 29 июня (10 июля) 1762 года, практически сразу после переворота, в сопровождении караула гвардейцев во главе с А.Г. Орловым был отправлен в Ропшу в 30 верстах от Санкт-Петербурга, где через неделю, 6 (17) июля 1762, года скончался. По официальной версии причиной смерти был приступ геморроидальных коликов, усилившийся от продолжительного употребления алкоголя и поноса. При вскрытии, которое проводилось по приказу Екатерины, обнаружилось, что у Петра III была выраженная дисфункция сердца, воспаление кишечника и признаки апоплексии.
Однако по другой версии считается смерть Петра насильственной и называется убийцей Алексей Орлов. Эта версия опирается на письмо Орлова Екатерине из Ропши, не сохранившееся в подлиннике. До нас это письмо дошло в копии, снятой Ф.В. Ростопчиным. Оригинал письма был якобы уничтожен императором Павлом I в первые дни его царствования. Недавние историко-лингвистические исследования опровергают подлинность документа и называют автором фальшивки самого Ростопчина.
Ряд современных медицинских экспертиз на основании сохранившихся документов и свидетельств выявили, что Пётр III страдал биполярным расстройством с неярко выраженной депрессивной фазой, страдал от геморроя, отчего не мог долго сидеть на одном месте. Микрокардия, обнаруженная при вскрытии, обычно предполагает комплекс врождённых нарушений развития.
Первоначально Пётр III был похоронен безо всяких почестей 10 (21) июля 1762 года в Александро-Невской лавре, так как в Петропавловском соборе, императорской усыпальнице, хоронили только коронованных особ. Сенат в полном составе просил императрицу не присутствовать на похоронах. По некоторым сведениям, Екатерина все же приехала в лавру инкогнито и отдала последний долг своему мужу.
В 1796 году, сразу после кончины Екатерины, по приказу Павла I его останки были перенесены сначала в домовую церковь Зимнего дворца, а затем в Петропавловский собор. Петра III перезахоронили одновременно с погребением Екатерины II.
Император Павел при этом собственноручно произвёл обряд коронования праха своего отца. В изголовных плитах погребённых стоит одна и та же дата погребения (18 декабря 1796), отчего складывается впечатление, что Пётр III и Екатерина II прожили вместе долгие годы и умерли в один день.
13 июня 2014 в немецком городе Киль установлен первый в мире памятник Петру III. Инициаторами этой акции выступили немецкий историк Елена Пальмер и Кильское Царское Общество (Kieler Zaren Verein). Скульптором композиции стал Александр Таратынов.
Самозванцы под именем Петра III
Пётр III стал абсолютным рекордсменом по количеству самозванцев, пытавшихся заступить на место безвременно умершего царя. По последним данным, в одной только России насчитывалось около сорока лже-Петров III.
В 1764 году в роли лже-Петра выступил Антон Асланбеков, разорившийся армянский купец. Задержанный с фальшивым паспортом в Курском уезде, он объявил себя императором и пытался поднять народ в свою защиту. Самозванец был наказан плетьми и отправлен на вечное поселение в Нерчинск.
Вскоре после этого имя покойного императора присвоил беглый рекрут Иван Евдокимов, пытавшийся поднять в свою пользу восстание среди крестьян Нижегородской губернии, и Николай Колченко на Черниговщине.
В 1765 году в Воронежской губернии объявился новый самозванец, во всеуслышание объявивший себя императором. Позже, арестованный и допрошенный, он назвал себя Гаврилой Кремневым, рядовым Лант-милицийского Орловского полка. Дезертировав после 14 лет службы, он сумел раздобыть себе лошадь и сманить на свою сторону двух крепостных помещика Кологривова. Вначале Кремнев объявлял себя «капитаном на императорской службе» и обещал, что отныне винокурение запрещается, а сбор подушных денег и рекрутчина приостанавливаются на 12 лет, но через некоторое время, побуждаемый сообщниками, решился объявить своё «царское имя». Короткое время Кремневу сопутствовал успех, ближайшие селения встречали его хлебом-солью и колокольным звоном, вокруг самозванца постепенно собрался отряд в полтысячи человек. Однако необученная и неорганизованная банда разбежалась при первых же выстрелах. Кремнев оказался в плену, был приговорён к смертной казни, но помилован Екатериной и выслан на вечное поселение в Нерчинск, где его следы окончательно теряются.
В том же году, вскоре после ареста Кремнева, на Слободской Украине, в слободе Купянке Изюмского уезда появляется новый самозванец - Пётр Фёдорович Чернышёв, беглый солдат Брянского полка. Этот самозванец, в отличие от своих предшественников, схваченный, осуждённый и сосланный в Нерчинск, не оставил своих притязаний, распространяя слухи о том, что «батюшка-император», инкогнито инспектировавший солдатские полки, был по ошибке схвачен и бит плетьми. Поверившие ему крестьяне пытались организовать побег, приведя «государю» лошадь и снабдив его деньгами и провизией на дорогу. Самозванец заблудился в тайге, был пойман и жестоко наказан на глазах своих почитателей, отправлен в Мангазею на вечную работу, но по дороге туда скончался.
В Исетской провинции казак Каменьщиков, ранее судимый за многие преступления, был приговорён к вырезанию ноздрей и вечной ссылке на работы в Нерчинск за распространение слухов о том, что император жив, но заточён в Троицкой крепости. На суде он показал своим сообщником казака Конона Белянина, якобы готовившегося выступить в роли императора. Белянин отделался наказанием плетьми.
В 1768 году содержавшийся в Шлиссельбургской крепости подпоручик армейского Ширванского полка Иосафат Батурин в разговорах с дежурными солдатами уверял, что «Пётр Федорович жив, но на чужбине», и даже с одним из сторожей пытался передать письмо для якобы скрывающегося монарха. Случайным образом этот эпизод дошёл до властей, и арестант был приговорён к вечной ссылке на Камчатку, откуда позже сумел бежать, приняв участие в знаменитом предприятии Морица Бенёвского.
В 1769 году под Астраханью попался беглый солдат Мамыкин, во всеуслышание объявлявший, что император, которому, конечно же, удалось скрыться, «примет опять царство и будет льготить крестьян».
Неординарной личностью оказался Федот Богомолов, бывший крепостной, бежавший и примкнувший к волжским казакам под фамилией Казин. В марте-июне 1772 году на Волге, в районе Царицына, когда его сослуживцы по причине того, что Казин-Богомолов показался им слишком уж сообразительным и умным, предположили, что перед ними скрывающийся император, Богомолов легко согласился со своим «императорским достоинством». Богомолов, вслед за своими предшественниками, был арестован, приговорён к вырыванию ноздрей, клеймению и вечной ссылке. По дороге в Сибирь он скончался.
В 1773 году попытался выдать себя за императора бежавший с Нерчинской каторги разбойничий атаман Георгий Рябов. Его сторонники позже присоединились к пугачёвцам, объявляя, что их погибший атаман и предводитель крестьянской войны - одно и то же лицо. Императором безуспешно пытался объявить себя капитан одного из расквартированных в Оренбурге батальонов Николай Кретов.
В том же году донской казак, чьё имя в истории не сохранилось, решил извлечь для себя денежную выгоду из повсеместной веры в «скрывающегося императора». Его сообщник, выдававший себя за статс-секретаря, объезжал Царицынскую округу Астраханской губернии, принимая присяги и приготовляя народ к приёму «батюшки-царя», затем появлялся сам самозванец. Дуэт успел достаточно поживиться на чужой счёт, прежде чем весть дошла до других казаков, и они решили придать всему политический аспект. Был разработан план захватить городок Дубовку и арестовать всех офицеров. О заговоре стало известно властям, и один из высокопоставленных военных в сопровождении небольшого конвоя прибыл в избу, где находился самозванец, ударил того в лицо и приказал арестовать вместе с его сообщником. Присутствовавшие казаки повиновались, но когда арестованных доставили в Царицын для суда и расправы, немедленно пошли слухи, что под стражей находится император, и начались глухие волнения. Чтобы избежать нападения, арестантов вынуждены были держать за городом, под усиленным конвоем. Во время следствия арестант умер, то есть с точки зрения обывателей снова «бесследно исчез».
В 1773 году будущий предводитель крестьянской войны Емельян Пугачёв, самый известный из лже-Петров III, умело обратил эту историю в свою пользу, уверяя, что «исчезнувшим из Царицына императором» был он сам.
В 1774 году попался ещё один кандидат в императоры, некий Метёлка. В том же году Фома Мосягин, также попытавшийся примерить на себя «роль» Петра III, был арестован и выслан в Нерчинск вслед за остальными самозванцами.
В 1776 году за то же поплатился крестьянин Сергеев, собравший вокруг себя шайку, собиравшуюся грабить и жечь помещичьи дома. Воронежский губернатор Иван Потапов, не без труда сумевший одолеть крестьянскую вольницу, во время следствия определил, что заговор был чрезвычайно обширен - в той или иной степени замешанными в него оказались как минимум 96 человек.
В 1778 году пьяный солдат Царицынского 2-го батальона Яков Дмитриев в бане рассказывал всем, что «в Крымских степях находится с армией бывший третий император Пётр Феодорович, который прежде этого содержался под караулом, откуда и выкраден донскими казаками; при нём предводительствует той армией Железный Лоб, против которого уже и сражение с нашей стороны было, где и побито две дивизии, и мы его как отца ожидаем; а на границе стоит с войском Пётр Александрович Румянцев и против его не обороняет, а сказывает, что он ни с которой стороны защищать не хочет». Дмитриева допрашивали под батогами, и он заявил, что слышал этот рассказ «на улице от неизвестных людей». Императрица согласилась с генерал-прокурором А.А. Вяземским, что ничего кроме пьяной лихости и глупой болтовни за этим не стояло, и наказанный батогами солдат был принят на прежнюю службу.
В 1780 году, уже после подавления Пугачёвского бунта, донской казак Максим Ханин в низовьях Волги вновь пытался поднять народ, выдавая себя за «чудом спасшегося Пугачёва». Число его сторонников начало быстро расти, среди них были крестьяне и сельские священники, среди власти началась паника. На реке Иловле претендент был схвачен и доставлен в Царицын. Специально приехавший вести следствие астраханский генерал-губернатор И.В. Якоби подверг арестанта допросу и пытке, во время которой Ханин сознался, что ещё в 1778 году встречался в Царицыне со своим приятелем по фамилии Оружейников и этот приятель убедил его, что Ханин «точь-в-точь» похож на Пугачёва-"Петра". Самозванец был закован в кандалы и отправлен в Саратовскую тюрьму.
Свой Пётр III был в скопческой секте - им выступил её основатель Кондратий Селиванов. Слухи о его тождестве со «скрывшимся императором» Селиванов благоразумно не подтверждал, но и не опровергал. Сохранилась легенда, что он в 1797 году встречался с Павлом I и, когда император не без иронии осведомился - «Ты мой отец?», Селиванов якобы ответил «Греху я не отец; прими моё дело (оскопление), и я признаю тебя своим сыном». Досконально известно лишь то, что Павел распорядился поместить скопческого пророка в дом призрения для умалишённых при Обуховской больнице.
«Пропавший император» как минимум четыре раза появлялся за границей и пользовался там значительным успехом. В первый раз он обозначился в 1766 году в Черногории, что вела в то время борьбу за независимость против турок Венецианская республика. Этот человек по имени Стефан, явившийся неизвестно откуда и ставший сельским знахарем, сам никогда не объявлял себя императором, но некий капитан Танович, бывший ранее в Петербурге, «узнал» в нём пропавшего императора, а собравшиеся на совет старшины сумели найти портрет Петра в одном из православных монастырей и пришли к выводу, что оригинал весьма похож на своё изображение. К Стефану была направлена высокопоставленная делегация с просьбами принять власть над страной, однако тот отказался наотрез, пока не будут прекращены внутренние распри и заключён мир между племенами. Необычные требования окончательно убедили черногорцев в его «царственном происхождении» и, несмотря на сопротивление Церкви и происки российского генерала Долгорукова, Стефан стал правителем страны.
Своё настоящее имя он так и не открыл, предоставив Ю.В. Долгорукому на выбор три версии - «Раичевич из Далмации, турок из Боснии и наконец турок из Янины». Открыто признав себя Петром III, он, однако, приказал звать себя Стефаном и в историю вошёл как Стефан Малый, что, как считается, идёт от подписи самозванца - «Стефан, малый с малыми, добрый с добрыми, злой со злыми». Стефан оказался толковым и знающим правителем. За короткое время, которое он оставался у власти, прекратились междоусобные распри. После коротких трений были установлены дружественные отношения с Россией, и страна достаточно уверенно оборонялась против натиска со стороны как венецианцев, так и турок. Подобное не могло прийтись по вкусу завоевателям, и Турция с Венецией неоднократно покушались на жизнь Стефана. Наконец одна из попыток удалась и после пяти лет правления Стефан Малый был зарезан во сне собственным врачом, Станко Класомуньей, подкупленным скадарским пашой. Вещи самозванца были отправлены в Петербург, а его сподвижники пытались получить себе пенсию от Екатерины за «доблестное служение её супругу».
После гибели Стефана правителем Черногории и Петром III, в очередной раз «чудом спасшимся от рук убийц», попытался объявить себя некто Степан Занович, но его попытка успехом не увенчалась. Покинув Черногорию, Занович с 1773 года переписывался с монархами, поддерживал связь с Вольтером и Руссо. В 1785 году в Амстердаме, мошенник был арестован и вскрыл себе вены.
Ещё об одном самозванце писал в отчёте дожу Венецианской республики граф Мочениго, находившийся в то время на острове Занте в Адриатике. Этот самозванец действовал в турецкой Албании, в окрестностях города Арты.
Последний самозванец был арестован в 1797 году.
Образ Петра III в кино:
1934 - Распутная императрица (в роли Петра III актер Сэм Джаффе)
1934 - Возвышение Екатерины Великой (Дуглас Фэрбенкс мл.)
1963 - Екатерина Российская (Caterina di Russia) (Рауль Грассили)
28 июня 1762 года Пётр III был арестован заговорщиками и подписал отречение от престола в пользу Екатерины II. 9 июля он был убит в драке охранявшими его гвардейцами. Такая версия его смерти является устоявшейся и написана во многих биографических справочниках. И кажется логичной - император отрёкся, и чтобы в дальнейшем ни у кого не возникало соблазна вернуть его на трон, его и убили.
Между тем, единственным письменным источником, говорящим о насильственной смерти Петра III, является записка Алексея Орлова Екатерине II:
"Матушка, его нет на свете, но никто сего не думал, и как нам задумать поднять руки на Государя. Но, Государыня, свершилась беда: мы были пьяны, и он тоже, он заспорил за столом с князь Федором; не успели мы рознять, а его уже не стало. Сами не помним, што делали; но все до единого виноваты, достойны казни. Помилуй меня хоть для брата ".
Незамеченным для широкой общественности остался тот факт, что в 1995 году было доказано, что данное письмо является фальшивкой. И если единственное свидетельство о насильственной смерти Петра III - подделка, то что же произошло на самом деле, и кому эта подделка была выгодна? Интересующимся рекомендую прочитать отрывок (под катом) из книги А.М. Пескова "Павел I" из серии ЖЗЛ. Т.к. Пётр III был (по официальной версии) отцом Павла I, то и ему и обстоятельствам его смерти в книге уделено внимание.
Между тем сохранилось три записки Орлова к императрице, непосредственно относящиеся к делу о безвременной кончине несчастного государя. Вот их содержание:1. «Матушка Милостивая Государыня, здраствовать вам мы все желаем нещетные годы. Мы теперь по отпуске сего письма и со всею командою благополучны, только урод наш очень занемог и охватила его нечаенная колика, и я опасен, штоб он сегоднишную ночь не умер, а больше опасаюсь, штоб не ожил. Первая опасность для того, что он всио здор говорит и нам ето несколько весело, а другая опасность, што он действительно для нас всех опасен для того, што он иногда так отзывается, хотя в прежнем состоянии быть.
2. Матушка наша милостивая государыня. Не знаю, што теперь начать, боюсь гнева от вашего величества, штоб вы чего на нас неистоваго подумать не изволили и штоб мы не были прит чиною смерти злодея вашего и всей России также и закона нашего. А теперь и тот приставленной к нему для услуги лакей Маслов занемог, а он сам теперь так болен, што не думаю, штоб он дожил до вечера и почти совсем уже в беспамятстве, о чем уже и вся команда здешняя знает и молит бога, штоб он скорей с наших рук убрался.3. Матушка милосердная Государыня! Как мне изъяснить описать, што случилось; не поверишь верному своему рабу, но как пред Богом скажу истину. Матушка, готов иттить на смерть; но сам не знаю, как эта беда случилась. Погибли мы, когда ты не помилуешь. Матушка, его нет на свете, но никто сего не думал, и как нам задумать поднять руки на Государя. Но, Государыня, свершилась беда: мы были пьяны, и он тоже, он заспорил за столом с князь Федором; не успели мы рознять, а его уже не стало. Сами не помним, што делали; но все до единого виноваты, достойны казни. Помилуй меня хоть для брата. Повинную тебе принес, и разыскивать нечего. Прости меня или прикажи скорее окончить, свет не мил, прогневили тебя и погубили души навек» (см. РА. 1911. № 5. С. 25; АкВ. М., 1881. Т. 21. С. 430; Каменский 1997. С. 71-74 ).
Первая записка отправлена 2-го июля, вторая и третья - без дат. Первая и вторая сохранились в подлиннике, третья в копии. У второй записки оторвана нижняя часть листа, где стояла то ли подпись, то ли дата. Первая и вторая подтверждают официальное сообщение о том, что отрекшийся государь скончался после тяжелой непродолжительной болезни, третья доказывает всеобщую уверенность в том, что Петр Третий был убиен.
Записки хранились среди самых секретных бумаг Екатерины. После ее смерти, при разборке этих бумаг, в конце 1796-го года, их должен был читать Павел. По словам Ростопчина, одного из самых в ту пору доверенных лиц, третья записка была Павлом уничтожена, но Ростопчин успел снять с нее копию.После этого записки пролежали в императорском архиве еще сто лет и были опубликованы только при праправнуках Екатерины. Новое младое племя поверило им так же искренне, как старшие поколения верили изустным преданиям об удушении Петра Третьего.
Прошло еще сто лет, пришло новейшее поколение, скептическое и недоверчивое к букве документа. Провели историческую экспертизу. Пришли к выводу: третья записка - подлог, фальсификация Ростопчина (см. Иванов 1995-96 ). Следовательно, документальных данных об убиении Петра Третьего нет - есть только слухи. Зато есть данные о его сильном недомогании (см. первую и вторую записки). Значит, можно думать, что он умер собственной смертию.
Провели медицинскую экспертизу, поставили диагноз: «Петр III страдал <...> маниакально-депрессивным психозом в слабой стадии (циклотимия) с неярко выраженной депрессивной фазой»; «страдал от геморроя», отчего «не мог долго сидеть на одном месте, а постоянно ходил по комнате»; «маленькое сердце», обнаруженное при вскрытии, «как знают врачи, означает дисфункцию и других органов, делает более вероятным на-рушения кровообращения, то есть создает опасность инфаркта или инсульта» (Наумов 1993. С. 323; Иванов 1995. № 9. С. 15; Каменский 1997. С. 71, 76 ).
Конечно, инфаркт или инсульт в тридцать четыре года - редкое событие, но при геморрое и циклотимии случается и такое, особенно от страха. - Может быть, коллеги правы: миф мифом выбивают, ибо узнать, как было на самом деле, все равно нельзя.
Наверное, правы коллеги и в том, что Екатерина не могла желать такой скорой смерти Петра Третьего - «слишком рано для ее славы» (Дашкова. С. 78 ). Сценарии наших предыдущих революций оставляли образцом для последующих переворотов не убийство, а ссылку свергнутых - так бывало вряд ли только вследствие гуманизма победителей, но и по причине их опасений за собственную жизнь в том крайнем случае, если их самих свергнут.
Наверное, и Екатерина не собиралась нарушать традицию. Именно поэтому она поручила командовать охраной своего несчастного супруга второму по надежности человеку - брату Григория Орлова. Поэтому логично предполагать, что смерть Петра Третьего от руки брата Григория была на руку тем, кто хотел бы скомпрометировать Орловых в общественном мнении и, соответственно, принудить Екатерину отказаться от надежной гвардейской опоры ее трона и принять некоторые условия по ограничению ее власти.
Мы нисколько не удивимся, если после новых экспертиз логика предположений приведет к выводу о том, что насильственная смерть несчастного Петра более всех устраивала Никиту Ивановича Панина, и, как бы мы ни были убеждены в его порядочности, очевидно, что после цареубийства у него появлялась несомненная перспектива отлучить Екатерину от Орловых и поставить перед ней железное условие: отказаться от запятнанного кровию престола в пользу законного наследника Павла.
